Избранное
Шрифт:
— Что случилось?
Несколько голосов разом ответили ему:
— Ясмина опорочила нас!
— Пусть говорит тот, кто был свидетелем!
Вперед вышел извозчик Зейтуна. Встав перед Ханфасом, он сказал:
— Не так давно я увидел ее выходящей с черного хода из дома Бейюми. Я последовал за ней сюда и спросил, что она делала в доме футуввы. Она была пьяна. От нее пахло вином на весь коридор. Она убежала от меня и закрыла дверь. А теперь спросите себя, что может делать пьяная женщина в доме футуввы?
При этих словах Шафеи и Абда несколько успокоились. Зато Ханфас
— Выгнать ее из квартала Габаль!
— Прежде чем выгнать, надо спустить с нее шкуру!
— Прикончить ее!
Из темноты за окном раздался испуганный крик Ясмины. Все смотрели на Ханфаса. В этот момент Рифаа громко спросил отца:
— Не достойней ли мужчинам изливать свой гнев на Бейюми?
Многие возмутились, услышав эти слова, в первую очередь Зейтуна.
— Она сама пошла к нему домой! — крикнул он. А кто–то напустился на Рифаа:
— Если ты не знаешь, что такое честь, лучше молчи! Отец взглядом приказал сыну умолкнуть, но Рифаа настойчиво продолжал:
— Бейюми сделал то, что все вы делаете! Зейтуна заорал как ужаленный:
— Она из рода Габаль и другим не принадлежит!
— Этот парень просто глуп и не имеет представления о чести, — добавил кто–то.
Шафеи стукнул сына, чтобы тот наконец замолчал, а Бархум воскликнул:
— Теперь слово за муаллимом!
Ханфас задыхался от злобы. Ясмина все кричала и звала на помощь. Разгневанные мужчины вперились взглядами в окно ее комнаты и готовы были в любую минуту ворваться к ней. Рифаа не мог больше выносить криков девушки, он выскользнул из рук отца и стал пробираться к двери Ясмины, крича:
— Пощадите ее! Вы же видите, как она слаба и напугана!
— Баба! — обругал его Зейтуна.
Рифаа, не обращая внимания на уговоры отца, ответил Зейтуне:
— Да простит тебя Аллах! — и продолжал, обращаясь к остальным: — Пощадите ее. Лучше сделайте со мной все что хотите. Неужели мольбы о помощи не трогают ваши сердца?!
— Не слушайте этого идиота! — завопил Зейтуна. — Ханфас, наш муаллим, слово за тобой!
Вдруг Рифаа спросил:
— Вас удовлетворит, если я женюсь на ней?
В ответ раздались гневные или насмешливые возгласы:
— Нам важно, чтобы она была наказана, — заявил Зейтуна.
— Я сам ее накажу! — провозгласил Рифаа.
— Наказание должно исходить ото всех!
Ханфас быстро сообразил, что предложение Рифаа дает ему возможность выпутаться из затруднительного положения. И хотя оно ему не очень–то нравилось, ничего лучше он придумать не мог. Он еще больше нахмурился, скрывая свое бессилие, и сказал:
— Парень пообещал нам жениться на ней, так пусть женится!
Ослепленный яростью, Зейтуна
— Трусость взяла верх над честью!
И тут же тяжелый кулак Ханфаса обрушился на его нос. Зейтуна пошатнулся, из носа ручьем полилась кровь. Все понимали, что то же ожидает любого, кто осмелится сказать слово поперек. Ханфас переводил взгляд с одного лица на другое, и в свете фонаря ясно был различим написанный на них страх. Поэтому никто из собравшихся не выразил сочувствия Зейтуне по поводу сломанного носа, а Фархат даже упрекнул его:
— Язык твой — враг твой!
— Если бы не ты, муаллим, — обратился Бархум к Ханфасу, — мы бы не пришли ни к какому решению.
— Гнев твой страшен, футувва! — заметил Ханнура. Затем собравшиеся стали расходиться, и скоро в коридоре остались лишь Ханфас с Шалдамом и Рифаа с родителями. Шафеи подошел к Ханфасу попрощаться и протянул ему руку, но тот со злобой ударил его по руке тыльной стороной ладони, да так, что Шафеи вскрикнул от боли. К нему кинулись жена и сын, а Ханфас отправился восвояси, проклиная мужчин и женщин, и весь род Габаль, и самого Габаля. Дома Шафеи из–за сильной боли сначала даже не вспомнил, в какой переплет попал его сын. Он опустил руку в теплую воду, а Абда принялась ее массировать.
— Наверное, это Закийя настроила мужа против нас, — предположила она. Шафеи, морщась от боли, проговорил:
— Этот трус забыл, что именно наш глупый сын спас его от дубинки Бейюми.
Все свои надежды родители Рифаа связывали с сыном. Можно себе представить, сколь горьким было их разочарование! Женясь на Ясмине, Рифаа становился ничем. Свадьба еще не назначена, а семейство их уже стало предметом сплетен для всей улицы. Абда тайком лила слезы и чуть не ослепла. Шафеи ходил хмурый, как ненастный день. Но в присутствии Рифаа они скрывали свои чувства и не высказывали недовольства. Возможно, их недовольство смягчалось поведением Ясмины, которая сразу после сватовства прибежала в дом Шафеи, бросилась перед ним и его женой на колени, с плачем выражала им свою признательность и горячо заверяла, что она горько раскаивается в своем прошлом. Теперь, после того как юноша во всеуслышание заявил о своем намерении жениться, отказаться от свадьбы было нельзя. Шафеи и Абда покорились судьбе и смирились перед неизбежным. В их сердцах боролись два желания: справить свадьбу пышно, устроить, согласно обычаю, свадебное шествие, и другое желание — ограничиться празднованием дома, чтобы не подвергаться насмешкам со стороны членов рода Габаль, которые и так уже смеялись над предстоящим браком во всех кофейнях. Не в силах скрыть огорчения, Абда пожаловалась Шафеи:
— Как я мечтала увидеть свадьбу Рифаа, своего единственного сына! А теперь стыжусь ее.
— Ни один из членов рода Габаль не согласится участвовать в ней, — угрюмо сказал Шафеи.
— Лучше уж нам вернуться на Мукаттам, чем жить среди людей, которые нас не любят.
Рифаа сидел у окна, вытянув ноги и грея их на солнце.
— Мы не уйдем отсюда, мама! — сказал он.
— Лучше бы нам не возвращаться сюда! — воскликнул Шафеи. — А ты разве забыл, как грустил в день нашего возвращения?