Изгнание норманнов из русской истории. Выпуск 1

Ильина Наталия Николаевна

160. Pokomy J. Urgeschicht der Kelten und Illyrien.
– Halle, 1938. S. 11.

161. Steinhauser W. Das Illiretum der Naristen // Schwarz E. Zur germanischen Stammeskunde.
– Darmstadt, 1972. S. 5, 55-58, 65-66.

162. Льюис Г., Педерсен X. Краткая сравнительная грамматика кельтских языков.
– М, 1954. С. 83-84, 106 (в основе здесь назализованное «в»),

163. Иордан Указ. соч. С. 72.

164. Там же. С. 221 (примеч. Е.Ч.Скржинской).

165. Шафарик П. Указ. соч. Т. I. Кн. 1.
– М., 1837. С. 287-290. Ср.: Державин Н.С. Славяне в древности. Культурно-исторический очерк.
– М., 1945. С 8-9.

166. КобычевВЛ. В поисках прародины славян.
– М., 1973. С. 22-23, 124-125, примеч. 18.

167. Albenque A. Les Rutenes.
– Rodez, 1948. P. 117-118.

168. Schwarz

Е. Deutsche Namenforschung II.
– Gottingen, 1950. S. 66; HothaJ. Antiquitate Celto-Normannicae.
– Copenhagen, 1786. P. 109.

169. Bahlow H. Namenforschung als Wissenschaft. Deutschland Orstnamen als denkmaler keltischer Vorzeit.
– Neumiinster, 1955. S. 11.

170. Gregoir de Rosterenen P.F. Dictionaire Francois-Breton.
– Rennes, 1732. P. 616.

171. Льюис Г., Педерсен X. Указ. соч. С. 79.

172. Ильинский Г.А. Проблема славянской прародины в научном освещении А.А. Шахматова // ИОРЯС. Т. 25. Пг., С. 431; Топоров В.Н. Прусский язык. Словарь.
– М., 1980. С. 93-97.

173. Топоров В.Н. Указ. соч. С. 93.

Часть вторая. Этноним "Русь" от Балтики до Меотиды

Обилие концепций начала Руси в значительной мере порождается источниковым материалом, в частности, упоминаниями Руси в письменных источниках. Противоречивый характер они носят и в древнерусской, и в византийской, и в западноевропейской, и в арабской традиции. По существу, для всех основных концепций начала Руси - балтийской, приднепровской, причерноморской, салтовской - имеются подтверждающие их источники. (Без источников до сих пор держится только норманизм.) И задача заключается не столько в том, чтобы отобрать «качественные» данные, отбросив «некачественные», сколько в том, чтобы осмыслить природу известных противоречий, понять приурочение имени «Русь» к разным районам. В данном случае важно указание восточных источников на «два вида» или «три группы» (области расселения) русов. Сам корень «рус» в индоевропейских языках широко распространен, причем в разных группах с ним связывается совсем неодинаковый смысл.

Литература о названии «Русь» также весьма обильна. Тем не менее сводок, в которых были бы собраны все известные упоминания, до сих пор нет. Подборки, как правило, ориентируются на ту или иную концепцию, причем основное размежевание идет опять-таки по линии противоборства норманизма и антинорманизма. Но, разумеется, для позитивного решения проблемы должен быть рассмотрен весь комплекс упоминаний «Руси», обозначающих племя или территорию.

Глава первая. Сведения о Причерноморской и Салтовской Руси

Летописи являются основой всех схем ранней истории Киевской Руси, но содержат такие противоречия, которые практически исключают возможность однозначного решения вопросов. В заголовке «Повести временных лет» (Начальной летописи) стоит вопрос: «Откуду есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Руская земля стала есть». Очевидно, один из древнейших летописцев стремился ответить на тот же вопрос, что занимает несколько поколений историков. Поскольку вопрос сформулирован одним автором, то и ответ ожидается однозначный. Однако однозначного ответа летопись не дает. В рассказе о призвании Рюрика с братьями утверждается, что «от тех варяг прозвася Руская земля», в тексте же, восходящем к «Сказанию о славянской грамоте», «Русь» отождествляется с «полянами» («поляне, яже ныне зовомая Русь»), которые как и вообще славяне, выводятся из Иллирии и Норика, некогда составлявшего раннегосударственное образование «Ругиланд».

Как отмечалось выше, дошедшие до нас рукописи летописей являются своеобразными компиляциями, сводами, которые составлялись из разных источников или пополнялись позднейшими сводчиками и переписчиками. Те же чаще всего делали добавления, не устраняя противоречащего им прежнего текста. Это не являлось недосмотром: как правило, летописцы

бережно относились к предшествующим текстам, даже если сами придерживались иного мнения, хотя и полемика с иными взглядами тоже нередка на страницах сводов. В целом Киевская летопись исходит из представления о тождестве полян и руси, а «Руская земля» в ней мыслится как область Среднего Поднепровья, действительно отличающаяся от соседних славянских территорий, причем, что особенно важно, и антропологически, уходя своими истоками в скифские времена. Это обстоятельство породило, с одной стороны, своеобразную чернигово-тмутараканскую версию, упомянутую выше в связи с представлением о прошлом Руси в «Слове о полку Игореве», с другой - салтово-донецкую, вокруг которой идет борьба между своеобразными «хазароманами» и приверженцами ее аланской принадлежности. Но чернигово-тмутараканская и салтовская версии часто смешиваются, и их этническая природа обычно определяется на одном и том же круге источников.

На «два вида» русов обратил внимание уже А. Шлецер. Одних он считал скандинавами, пришедшими в Киев, а других - бесчисленным причерноморским народом. Но это была своеобразная оговорка: Киевскую Русь автор однозначно связывал со скандинавами. Значительно основательней проблему ставил Г. Эверс, опубликовавший свои изыскания о начале Руси вскоре после публикации русского перевода «Нестора» А. Шлецера[174]. Он считал именно Причерноморскую Русь единственным истоком Киевской Руси. Но «двух видов» он здесь не видел.

Со времен Эверса вопрос о Причерноморской или Тмутараканской Руси неизменно стоит как одна из загадок, ключи к которой никак не удавалось подобрать исследователям, хотя в числе их были такие крупные специалисты, как Д. И. Иловайский, Е.Е. Голубинский, А. А. Шахматов и целый ряд других. В недавнее время эта проблема стала темой специальных исследований АВ.Гадло, Д.Т.Березовца, Д.Л.Талиса, О.Н.Трубачева. Но можно обратить внимание на то, что все названные исследователи искали одну-единственную «Русь», не объясняя прямого указания восточных авторов на «два вида» русов и «три группы» их, чаще всего отыскивая «три центра» одной-единственной Руси на территории Восточной Европы или в Прибалтике. Между тем без осмысления указания источников на «два вида» и «три группы» вопрос об этническом содержании обозначения «Русь» не может быть даже и перспективно поставлен[175]. По существу, большинство авторов правы, определяя изучаемый ими материал как «древности русов», но каждый изучаемый им «вид» полагает единственным.

Именно поэтому многим специалистам Тмутараканская или Причерноморская Русь представлялась неким миражом, продуктом неосведомленности или небрежности византийских и восточных авторов. Проблему неоднократно «закрывали». Но она неизбежно открывалась снова. Имеется, по крайней мере, один огромной важности факт, который не позволяет пренебречь хотя и темными, но многочисленными данными: наличие связанного с Киевом русского княжества в Тмутаракани. К какому бы времени ни относили его появление - к IX, X или XI вв., неизменно возникает вопрос: как это княжество могло появиться и как оно могло в течение длительного времени существовать и поддерживать связь с Приднепровьем? Не меньше проблем возникает и в связи с установлением факта, что аланская-салтовская культура в Подонье также именовалась «Русью».

А. Шлецер, конечно, не случайно вынужден был сделать серьезную уступку антинорманистам, разделив «норманскую» и причерноморскую Русь. На это его наталкивали источники. И позднее многие специалисты останавливались перед необходимостью выделить, по крайней мере, две «Руси». С наибольшей полнотой эта мысль обосновывалась В. А. Бримом[176]. И многим норманистам пришлось делать допущение, что в Причерноморье обосновалась группа «норманнов», проникшая туда ранее т.н. «варяжского призвания». Таким образом, делалось допущение, что «Русь» во всех случаях - один и тот же этнос. Но реального обоснования оно ни у кого из норманистов не получило и не могло получить в силу априорности самой мысли о некой миграции скандинавов к Черному морю.