Изгнанник с Серых Равнин
Шрифт:
— Тело отнести в темницу, — приказал он. — Сетей не снимать. Заковать в цепи и приковать к стене. Поставить охрану. Глаз не спускать.
— Слушаюсь, государь. — Паллантид замялся. — Государь…
— Что еще? — нахмурился Конан.
— Может, стоит сообщить графу Просперо…
— Ты прав, — кивнул король. — Распорядись, чтобы послали за графом. Он мне понадобится. Да, и прикажи принести мне крепкий ларь — с замком и ключами.
Паллантид, отвесив еще один поклон, шагнул вперед.
— Ты куда? — брови Конана снова сдвинулись.
— Я отнесу тело сам, господин, —
Конан озадаченно почесал в затылке.
— Похоже, я тебя недооценивал, — произнес он.
Паллантид лишь пожал плечами, затем, взвалив тело на плечо, покинул королевскую опочивальню. Конан пристально смотрел ему вслед.
— Киммериец, — позвала голова со стола, — ты недооцениваешь своих слуг, но переоцениваешь себя. Садись и слушай! А выслушав, немедля посылай гонца за волшебником. Пелиас приедет, не беспокойся.
Глава 4. КОРОЛЕВСКИЙ СОВЕТ
Граф Просперо, полководец и правая рука правителя Аквилонии, нашел своего владыку в опочивальне королевы Зенобии.
Графа поднял с постели запыхавшийся нарочный, принесший в тарантийский дворец Просперо записку Паллантида, командира Черных Драконов, королевской гвардии. Король призывал графа к себе. Срочно.
Просперо, известный мудростью и опытом, не стал гадать, что заставило короля вытащить его ночью из постели. С таким владыкой как Конан, придворным и рыцарям спокойная жизнь не грозила — что, впрочем, устраивало графа гораздо более, чем дворцовые интриги; он был с Конаном с самого начала его правления и делил с ним все превратности судьбы. Итак, граф покинул ложе, спешно оделся и направился во дворец, где его встретил Паллантид. Брови Просперо полезли вверх, когда командир Черных Драконов сообщил ему последние новости. Граф рассеяно коснулся украшенной драгоценными камнями рукояти меча, когда Паллантид упомянул о чарах, поразивших Зенобию, нахмурился, но не сказал ни слова.
Дурманящий аромат благовоний ударил в ноздри графа, когда он вошел в покои королевы. Хоть Просперо и был подготовлен рассказом Паллантида, все же вид Зенобии, лежащий на украшенном ложе в богатом траурном платье, заставил его вздрогнуть. Вокруг ложа в курильницах дымились благовония; облаченные в цвета скорби девушки-прислужницы глазами, полными слез, смотрели на короля, замершего посреди зала.
Граф закашлялся, когда клуб дыма из курильниц попал ему в горло. Король обернулся.
— А-а, Просперо, — мрачно прогудел он, увидев графа.
Просперо с тревогой отметил, что король одет по-походному.
— Я поторопился, сказав о смерти Зенобии, — продолжал король, — а теперь ничего не могу поделать с этими глупышками. Им бы радоваться тому, что королева жива, а они только молятся, плачут да таращат глаза — со страху, что я совсем рехнулся. И кого только Зенобия себе выбрала… Я еще раз повторяю, — снова обратился он к девушкам, — траур убрать! Королева жива. Она спит. Ясно?
Одна из прислужниц испуганно закивала.
— Ну, слава богам, — король повернулся к Просперо. Пойдем, граф, нам есть
Тот на шаг отступил, пропуская Конана вперед. На пороге киммериец еще раз бросил через плечо девушкам:
— Траур убрать! Я зайду и проверю. Сам! — И, провожаемый напуганными взглядами, вышел.
Просперо последовал за ним.
Конан широкими шагами двинулся вперед. Граф пошел рядом.
— Паллантид рассказал мне многое, но, видно, не все, произнес он и спросил: — Что значит твой наряд, Конан? Надо готовить войско?
— Войско? — Из широкой груди у короля вырвался вздох. Нет, войска не надо.
— Почему?
Удивленный возглас Просперо вызвал у короля мимолетную гримасу.
— Я расскажу тебе остальное, — пообещал он. — И покажу нечто.
В знакомых покоях, увешанных оружием, где графу приходилось бывать частенько, он увидел кое-что новое на дубовом столе находился небольшой крепкий ларец, окованный бронзовыми полосами. Король снял с пояса ключ и отпер ларь.
— Взгляни, Просперо на этот кусок говорящего мяса, Конан откинул крышку ларца.
Просперо осторожно заглянул внутрь, и перед его взором предстала отрубленная человеческая голова. Она смотрела на графа широко раскрытыми желтыми глазами; светлые волосы, обрамлявшие ее, были перемазаны сажей.
Голова шевельнула глазными яблоками и раскрыла рот.
— Я не знаю, кто ты, — сказала она, — но убеди короля дождаться Пелиаса здесь.
Просперо невольно отшатнулся.
Конан свирепо хлопнул крышкой ларца.
— Рассказывай, — потребовал граф.
Король опустился в кресло, скрипнувшее под его тяжестью. Граф остался стоять.
— Садись, — Конан махнул рукой, и Просперо опустился в кресло напротив.
— Это чудовище, — король ткнул пальцем в сторону ларца, — проникло во дворец через дымоход. Там по-прежнему висит его веревка. — Просперо оглянулся на камни. — Остальное ты знаешь со слов Паллантида.
— Так, — сказал граф. — Что дальше?
— Дальше! — Конан грохнул кулаком по столу. — Этот ублюдок своим заклятьем погрузил Зенобию в сон, колдовской сон, который распадется только тогда, когда он подохнет!
Просперо хранил молчание. Король немного успокоился.
— Ты видел голову, — хмуро произнес он, — тело же находится в темнице. Этот ублюдок, Зольдо, говорит, что не может умереть сам. Его отправит в преисподнюю лишь какой-то дьявольский талисман, а я единственный, кто может добраться до него, сохранив свою шкуру. Поэтому он желает, чтобы я принес этот треклятый талисман ему.
— И что же? — спросил Просперо, видя, как король вновь закипает.
— Вернее, не ему, а Пелиасу, — поправился Конан, — тот знает, что с ним делать.
— Значит, ты отправляешься к Пелиасу, — задумчиво проговорил граф.
Конан ответил утвердительным кивком.
— Да, я захвачу с собой в мешке эту башку. Если Пелиас подтвердит то, что она мне наговорила, мне придется выполнить ее условие. Проклятье! — выругался он.
Граф погрузился в молчание, обдумывая услышанное.
— На время моего отсутствия ты будешь регентом, добавил король.