Измена и месть. Ты слишком ничтожна, жена!

Лунный свет пробивался сквозь узкое окно, заполняя комнату холодным серебряным сиянием. Простыни подо мной казались ледяными, а грубая ткань монастырской ночной рубашки раздражала кожу. Я пыталась уснуть, потому что была дико уставшей с дороги, но это было бесполезно.

Конечно же я знала, что после бракосочетания между супругами должна случиться первая брачная ночь. В монастыре я тайно таскала из библиотеки настоятельницы любовные романы. Оттуда и просветилась. Совесть

за это меня не мучила: ну если ей можно их читать, то мне тем более…

Кто же знал, что это знание однажды окажется актуальным для моей собственной жизни.

Я вышла замуж! Это немыслимо! Еще вчера подтирала полами длинного монастырского платья каменные полы Обители, а уже сегодня лежу в чужой кровати, ожидая прихода… своего мужа! Мужа, которого я совсем не знаю и впервые увидела сегодня утром…

Скрип двери заставил вздрогнуть. Сердце пропустило удар. Я замерла, прислушиваясь к каждому звуку. Кто-то вошёл. Я остро почувствовала чужое присутствие. Не было сомнений — это он. Муж.

Себастьян двигался по комнате бесшумно, словно хищник. Полоска лунного света выхватила его силуэт — высокий, широкоплечий, с длинными чёрными волосами, которые свободно ниспадали на спину. На нём была только белая рубашка, которая не скрывала крепость фигуры, и тёмные штаны. Он стоял молча, наблюдая за мной с ледяным спокойствием.

Я натянула одеяло выше, чувствуя, как страх ледяной волной прокатывается по телу. Себастьян потянулся к своему поясу и начал медленно его расстёгивать.

— Милорд… — мой голос дрогнул, — я… не знаю, как себя вести… Для меня это впервые…

Его взгляд вспыхнул неприятным, пугающим огоньком — холодным, пронизывающим.

— Молчи, — сказал муж резко, и я прикусила губу.

Едва успела судорожно выдохнуть, как Себастьян рывком сорвал с меня одеяло. Я вскрикнула от неожиданности и инстинктивно прикрылась руками, хотя ночная рубашка из грубого льна прикрывала тело не хуже монастырского платья.

Страх охватил душу. Слишком уж Себастьян выглядел пугающим.

Муж быстро избавился от штанов и от панталон, а я зажмурилась. Господи, неужели это происходит со мной? И почему всё так… ужасно? Тяжелое тело резко навалилось сверху, и меня затрясло. Инстинктивно я начала отбиваться, за что оказалась немилосердно прижата к кровати еще сильнее.

— Прекрати немедленно! — прошипел на ухо раздраженный мужской голос. — Мне некогда возиться с тобой, так что лежи смирно…

— Вы пугаете меня… — прошептала я, едва сдерживая слезы.

Себастьян презрительно фыркнул.

— Что же в вашем монастыре не учили элементарной покорности? Ты теперь моя жена, и должна быть послушной во всем! Думаешь, я не мог бы жениться на ком-то менее убогом? Да передо мной очередь выстраивается из женщин, готовых в любое мгновение под венец! Но мне нужна была супруга, которая не мешалась бы под ногами, поэтому я выбрал тебя — монастырскую мышь! Мышь без манер, без притязаний, серую, невзрачную

и до крайности убогую! Чтобы она млела от благодарности, что её — такую ничтожную — почтили столь великим вниманием!!! Поэтому… молчи и терпи, монашка!

Слезы стекали по моим щекам. Жестокие слова кинжалом резали душу.

— Я не монашка… — прошептала упрямо. — Я послушница!

Себастьян криво усмехнулся.

— Вот и будь послушной послушницей, мышь! Ты слишком ничтожна, необразована и уродлива, чтобы претендовать на иную роль!

Полчаса спустя

Все тело болело. Я лежала в кровати, свернувшись клубочком, и беззвучно рыдала. Не знала, от чего было больнее — от мерзкой близости или от жестоких и убийственных слов Себастьяна де Орно.

Он унизил меня, растоптал и причинил боль. Нанес мне такую сердечную рану, что я просто не знала, как дальше жить. Настоятельница наверняка посоветовала бы смириться. Но… я не очень-то уважала эту старую двоедушную женщину.

В монастыре меня не жаловали, ведь характер у меня не сладкая патока. Так говорили абсолютно все матушки, а особенно настоятельница. Я бунтарка, притворяющаяся покорной. Волчица, усердно натягивающая на себя овечью шкуру…

И эта волчица сейчас, злобно скаля зубы, рвалась наружу.

Муж хотел приобрести себе покорную серую мышь? Ему нужна была глупая и молчаливая рабыня??? Ну уж нет!!!

Волчица вырвалась.

Я резво присела в кровати, даже не поморщившись от боли, которая пронзила тело. Руки подрагивали от… ярости, челюсти были неистово сжаты.

Все уроки смирения и покорности, насаждаемые в монастыре, вмиг вылетели из головы. Я не мышь! В этом неуважаемый Себастьян де Орно жестоко ошибся. Я мстительная и зубастая крыса, которая сделает всё ровно наоборот!

Я стану такой, что у него от ярости будет сводить зубы. Он назвал меня слишком ничтожной? Значит наступит час, когда от моего величия он будет бессильно сжимать кулаки и беситься в своей беспомощности. Потому что я буду мстить! И месть моя будет сладкой…

Я не спала до самого утра, и только на рассвете тяжёлая дремота сморила меня. Проснулась буквально через час — продрогшая, измученная — и с огромным трудом разлепила веки.

Не сразу поняла, где нахожусь. Привычного монастырского потолка с деревянными балками не увидела. Вместо этого мой взгляд упёрся в стены спальни, украшенные красивыми гравюрами. Наверняка их рисовал очень талантливый художник, которому заплатили за это баснословные суммы золотом. Но лучше бы это был потолок с балками…

Медленно присела. Почувствовала тупую, ноющую боль внизу живота. Опустила ноги на пол и обнаружила следы засохшей крови на ногах. Едва не стошнило от воспоминаний, но я быстро взяла себя в руки.