Измена. Боль моего сердца
Шрифт:
– Ты знаешь, – зажмуриваюсь, – хотел бы я сказать, что мне от этого легче, но на самом деле – ни хрена. Машке это уже никак не поможет. А Натаха… Едва ли до неё дойдёт что-то. Такие не меняются.
– Знаешь, Свят, – смотрит на меня задумчиво друг, – Наташка, конечно, та ещё сука, и её судьба наказала. Но я думаю, что всё происходящее с Машей – это уже твоя карма. Вывезешь – искупишь свою вину, ну а если нет…, – разводит руками.
– Вывезу, – вздыхаю тяжело. – Правда, не знаю как насчёт Вселенной, а вот Машка
– И что ты, готов заранее сдаться?
– Нет, конечно.
– Ну вот и не сдавайся. Делай, что должен, а дальше будь что будет. Покажи Маше, что на тебя можно положиться, а дальше… ей решать. Она тебя любит, а это важно. Теперь у вас ещё и ребёнок, а он здорово объединяет, если ты, конечно, опять не облажаешься.
– Тут ты прав. Я буду очень стараться. Сделаю для них всё, что смогу. И хватит сидеть, давай приниматься за работу. Нужно сегодня всё закончить. Завтра тёща приезжает. Это тоже будет для меня испытанием.
– Она в курсе всего? – прищуривается друг.
– Нет. И пока посвящать её в наши проблемы я не планирую.
Собираем кроватку. Не всё получается с первого раза, но в итоге мы осиливаем эту непростую конструкцию. Вот только на картинке кроватка была с балдахином. И эти кружавчики я точно видел в упаковке. А вот с ними возникает нерешаемая проблема. Как только мы не лепим эти долбанные оборки, ничего не выходит.
Уже собираюсь психануть окончательно, но тут раздаётся звонок в дверь.
– Кто это? – хмурюсь.
– Это Аня приехала, – расплывается в улыбке Гордей. – Я ей дал твой адрес.
Аня приносит пиццу и тут же озаряет нас своим хорошим настроением.
– Ой, как красиво, – замирает над белоснежной кроваткой. – А балдахин почему не повесили?
– Не смогли, – пожимаю плечами.
– Так это же легко. Смотрите. Вот это нужно продеть вот сюда, а это прикрутить сюда.
Пара движений, немного возни и вот всё готово. Видимо, эти штуки специально заточены под женский мозг.
– Ой, теперь вообще прелесть, – складывает руки перед собой Аня.
– Малышечка, а давай тоже малыша заделаем, а? – обнимает её со спины Гордей.
– Нет! – отрезает категорично Аня. – Мы ещё свадьбу даже не сыграли.
– Кстати, – щёлкает пальцами друг. – Свадьба! Мы тебя приглашаем, Свят.
– Спасибо, – выдавливаю улыбку.
Рад за них, но больно от мысли, что Маши не будет со мной. Какое мне может быть веселье?
Кажется, Гордей всё понимает.
– Не кисни, – хлопает по плечу. – Свадьба у нас через месяц. Уверен, Маша к этому времени уже поправится. Так что придёте вместе.
– Спасибо.
Попробую хотя бы помечтать об этом, вдруг поможет?
Глава 16.
Я долго плавала в какой-то липкой непроглядной темноте, смутно слышала голоса врачей,
И желанное облегчение вдруг наступило – меня как будто вытолкнуло из тела, и я оказалась невесомой пушинкой.
Я поняла, что могу парить в воздухе… Оглянулась – увидела врачей и… своё тело. Оно было похоже на поломанную птицу. Странно… я посмотрела на свои руки и ноги, которыми я могла легко болтать в воздухе. Вот же я, а кто тогда там, на столе?
То моё тело было настолько неприглядно, что я не захотела смотреть на него. Появилось желание бежать отсюда…
И меня снова вытолкнуло, на этот раз куда-то вверх…
Здесь вокруг всё было белым, как в плотном тумане. Но с одной стороны пелена была менее плотной. С удивлением я увидела свою бабушку. Она сидела у своего деревенского забора на любимой лавочке и щёлкала семечки.
– Внуча, – заулыбалась она приветливо. – Иди, посиди с бабкой, а то скучно мне.
Я присела на край лавочки, с удивлением отмечая, что бабушка умерла, когда я была совсем ребёнком. А сейчас я совсем большая, а мы с ней сидим на лавочке у дома, который давно снесли.
– Ба, – спросила я. – А дома ведь нет уже… А лавочка есть?
– Как нет, – заулыбалась бабуля. – А эт что?
Я обернулась вместе с ней и увидела тот самый дом, который помню больше по фотографиям.
– Ты Клавке-то передай, – это мама моя, – чтобы на кладбище берёзу вырубила. У меня на неё аллергия. Ну её, – кривится бабуля.
– Ба…, – вдруг впервые доходит до меня мысль, что раз я здесь, значит, я уже умерла? – А как же я передам…
– Вот так, – продолжает бабушка небрежно щёлкать семечки, – сейчас посидим с тобой и разойдёмся. Я к себе, а ты к себе.
– А к себе, это куда? – спрашиваю растерянно.
– Ждуть тебя там, – неопределённо взмахивает рукой. – Ты сына хотела? – смотрит внимательно с прищуром.
– Да, очень, – замирает в груди от бабушкиных слов.
Точно! Сын! Как я могла забыть о нём?
– Во-от, ради него тебя возвращают. Рано тебе ещё к нам, успеется. Иди! – взмахивает властно рукой. – И Клавке не забудь про берёзу передать.
– Хорошо, – киваю, встаю с лавочки.
– Постой, – окликает бабуля.
– Что?
– Помни про главное – сын! Остальное тебе не нужно…, – говорит загадками.
– Что… остальное? – хмурюсь.
– Всё. Хорошее и не очень. Забудь. А вспомнишь, как готова будешь. А то и сына потеряешь, и сама потеряешься.
После её слов меня вдруг резко тянет вниз, засасывает опять в темноту, возвращается боль и страх. И мне снова отчаянно хочется прекратить эти мучения, но теперь я точно знаю, что не могу себе этого позволить, потому что меня ждёт он, маленький мой беззащитный мальчик, сын.