Как пальцы в воде
Шрифт:
– Ты отлично выглядишь, – бархатным голосом промолвил он.
На эту встречу мисс Кэмпион выбрала изумрудно-зеленое платье-футляр, не очень облегающее, что было, безусловно предпочтительнее, нежели вариант более откровенной демонстрации женских форм.
«Все-таки какой у него голос… – подумала Лора. Не надо даже смотреть на его лицо, чтобы… забыть обо всем на свете». Но вслух она сказала:
– Спасибо. Ты тоже – неплохо, впрочем, как всегда.
Сегодня на нем был темно-синий костюм в тонкую голубую полоску, рубашка на полтона светлее – все сшитое на заказ. Вместо галстука мужчина повязал голубой шейный платок,
– Немногие мужчины могут подобрать для себя стиль, так хорошо демонстрирующий их сущность, как это умеешь делать ты.
Подошел официант с напитками и закусками. Кристиан выждал, пока тот отойдет, и, усмехнувшись, спросил:
– И что же, по-твоему, я хочу продемонстрировать в своем стиле?
Лора задумалась, пригубила сухой мартини и, чуть сузив карие глаза, ответила:
– Сложный вопрос. Трудно описать некоторые оттенки ощущений.
– Попробуй, кому же, если не тебе? Тем более у тебя была возможность меня узнать достаточно хорошо.
– Побойся Бога, Кристиан! – воскликнула Лора, чуть округлив глаза. – Ты приложил максимум усилий, чтобы я вообще тебя не смогла узнать! – вспыхнула женщина. Отвернувшись в сторону, она закусила губы и постаралась взять себя в руки. «Я думала, что все прошло, и Серж мне помог… но Сержа нет, а Кристиан есть, звучит его вкрадчивый голос, а его взгляд… я чувствую себя кроликом перед пастью удава. Зачем я согласилась на эту встречу?» – мысленно восклицала Лора.
– Ты жалеешь, что согласилась прийти, Лора?
Мисс Кэмпион вздрогнула: «Неужели он действительно может читать мысли?» – со страхом подумала она.
– Да, Лора. Я умею читать чужие мысли, но только в том случае, если они написаны на лице моего собеседника, особенно таком выразительном, – он тихо рассмеялся, – как у тебя сейчас.
– Крис, у тебя, такого занятого бизнесмена, появилось время для дискуссий на отвлеченные темы? Или ты просто хочешь меня вернуть?
– Браво! Ты вовремя вспомнила о лучшем методе защиты. – Он отпил мартини и стер с лица самодовольную улыбку. – Ты права. У меня нет времени на дискуссии, и как ты знаешь, я не люблю затягивать прием пищи посредством досужих разговоров. Ответ на второй вопрос – нет. В качестве любовницы ты мне не нужна, – жестко отрезал Стюарт и не менее жестко посмотрел в глаза женщины. Он знал силу своего «особого» взгляда.
Лора внутренне напряглась, стараясь скрыть свою нервозность. Ей хотелось убежать куда глаза глядят… Но Кристиан отвернулся, он не собирался причинять женщине боль: ей и так в скором времени предстоит нелегкое испытание… хорошо, что хотя бы последнее… в этой жизни. А дальше… он и сам не хотел заглядывать.
Журналистка чуть успокоилась и сделала большой глоток светло-соломенного напитка. Она пока не догадывалась, о чем пойдет речь, но зная Стюарта, была уверена: чего-то хорошего от него ждать не приходиться.
Кристиан же, казалось, был очень доволен поворотом беседы. Он вальяжно раскинулся на диване и напоминал ей эдакого кота-садиста, которому нравится жестоко поиграть с мышкой, прежде чем откусить ей… лапку.
– Ничего опасного, Лора. Я знаю, ты любишь риск
– Ты же знаешь, – ответила она. – Мне трудно назвать свой интерес к французским актрисам каким-то конкретным понятием.
– А как все-таки с ними обстоят дела? – равнодушно спросил мужчина. Ни по голосу, ни по лицу Кристиана женщина не могла определить смысл этого безразличия: то ли Стюарт спросил проформы ради, то ли тщательно скрывает свой интерес. Ни придя к какому-то определенному выводу она молча доела салат из сельдерея, выпила воды, и только потом спокойно сказала:
– Я пока ничего нового не предпринимала.
– Из-за проблем со здоровьем?
– И из-за этого – тоже.
– Да? – скептически хмыкнул он. – А у меня другие сведения, но это и лучше, что ты сейчас не особо занята. Тогда я могу с чистой совестью предложить тебе одно дело.
Лора чуть натянуто улыбнулась:
– Крис, ты и чистая совесть – совершенно несовместимые понятия.
Мужчина искренне рассмеялся:
– Извини, оговорился. Я не приемлю таких категорий, как совесть, и уж тем более – чистая совесть.
– Да уж. А какое дело ты мне хотел предложить? И могу ли я от него отказаться прямо сейчас?
Стюарт изобразил огорчение: глаза его опечалились, уголки рта опустились, широкие дуги черных бровей сошлись на переносице.
– Мне очень жаль, моя дорогая девочка. Но, боюсь, не можешь. – Он неторопливо принялся за коктейль из морепродуктов. Минуту спустя, заметив состояние своей собеседницы, мужчина снизошел до пояснений:
– Лора, ты боишься меня… Почему? Неужели ты считаешь, что я хочу доставить тебе какие-нибудь неприятности?
Журналистка устало вздохнула, скорбно поджав губы. Она действительно себя не узнавала: с такими взвинченными нервами и нездоровой психикой ей действительно пора лечиться, а не расследованием заниматься. Надо взять себя в руки, хотя так надоело это делать…
– Я знаю, Крис, ты не хочешь доставлять мне каких-либо проблем. Ты любишь, чтобы все твои мерзкие интриги протекали без сучка и задоринки. То, что какой-нибудь человек из-за твоих проделок может покончить с собой, – так это мелочи, издержки производства. Ведь так? Или ты мне мстишь за то, что я отказала в работе твоей шпионке Мирел?
Вперив в переносицу женщине свои желтые, будто налитые желчью, глаза Кристиан медленно и очень тихим голосом, от которого у Лоры вспотели ладони, произнес:
– Лора, позволь мне тебя немного исправить… не моих, как ты выразилась, «проделок», наших, мисс Кэмпион, наших, – прошептал он и, радостно улыбаясь, откинулся на спинку дивана. Взглянув на нее с жалостью, Стюарт скептически спросил:
– Дорогая, ты не забыла, кем был тот человек? Или, может, ты запамятовала, сколько ты заработала на тех разоблачительных статьях? – Он несколько секунд смотрел на нее испытывающим взглядом и, в конце концов дождавшись, когда женщина опустит глаза, спокойно продолжил: – Что же касается Мирелы… такая низкая месть с моей стороны не оставила бы камня на камне от репутации нашего с Кейт предприятия, – чуть улыбнувшись, мужчина дополнил: – не говоря уже о чувстве собственного достоинства. Если я и решусь на месть… – он вновь пронзил ее взглядом, – она будет более изощренной.