Как раки зимуют

Трошин Геннадий

– Да ведь это моя родина!
– обрадовалась рачиха.
– Я узнаю ее по запаху воды, по травянистым и лесистым берегам. Неужели я дома?!

Да, рачиха и в самом деле оказалась в той самой речке, где ее поймали, а родная сторона всегда бывает милее и дороже.

Промелькнуло красное лето с ласковым солнышком и теплой водой, наступили осенние холода. Разгулялся

ноябрьский ветер, погнал по небу тяжелые тучи, набросился на деревья, срывая с них последние листья. Листья печально кружились, опускались на мокрую траву, золотили сумрачную воду. Снег, сыпавшийся из туч, топил их, устилал белым покрывалом деревья, кусты и ждал мороза, чтобы укрыть своим покрывалом и речку.

Расползлись по дну раки, кто куда, в поисках удобного места для зимовки. Осталась рачиха одна под корнями старой ивы. Даже рак с отломанной клешней ее покинул. Застыл в оцепенении в своем убежище. Ведь раки никогда не живут вместе. Редко-редко два-три самца можно встретить в одной ямке, да и те зимой пребывают в летаргическом сне.

А что наша рачиха? Уснула? А вот и нет. У нее-то и началась самая ответственная и трудная пора. Когда пошел снег, рачиха отложила более ста прозрачных икринок, прикрепила каждую тонким эластичным жгутиком к волоскам ножек и стала выхаживать будущее потомство. Тут не до сна. Важно, чтобы и икринки неосторожным движением не стронуть, и чтобы они постоянно обкатывались свежей водой. Широкопалым рачихам в этом отношении куда проще: спят себе в норках, а тут одна забота сложнее другой.

Редко выползала рачиха теперь из своего убежища. То личинку какую схватит, то моллюска и скорее обратно. Вновь сидит в убежище, выставив наружу кончики клешней.

Однажды, когда она выползла из своего пристанища и, томимая голодом, принялась потрошить остатки погибшего моллюска, рядом с ней бесшумно опустилась выдра. Рачиха так и замерла от страха - сейчас проглотит. На счастье, между ней и выдрой показался полусонный язь. Прельстилась выдра более крупной добычей.

А потом пожаловал мороз. Сначала сковал воду у берегов, а затем покрыл всю речку льдом, оставив лишь полыньи на перекатах.

Темно

стало в речке. Все ночь и ночь. Холодно, голодно рачихе, не спится, не дремлется. Все держит клешни, выставив из пристанища наружу, да заботится о том, чтобы икринки получали свежую воду.

Долгой, очень долгой была для рачихи зима. А когда на склонах берегов зазвенели ручьи и, казалось, что самое трудное уже позади, все-таки подстерегла ее беда. Над корнями старой ивы, где находилось убежище рачихи, с треском осел лед, и часть икринок погибла под сильным напором воды.

Однако тепло несло новую жизнь. Когда речка освободилась ото льда и вода начала нагреваться, будущие рачата в икринках стали развиваться быстрее.

И вновь рачихе беспокойство. Свалилась с берега глыба земли - чуть не придавила. Кинулся в воду лось - едва не затоптал...

Лишь к концу июня вышли из икринок крохотные рачата. Вышли и тут же ухватились за ножки матери. Так и провисели с неделю, питаясь запасами желтка. А потом рачата полиняли, сбросили панцири, чтобы они не мешали расти, но от рачихи - ни на шаг. И она постоянно настороже. За детьми глаз да глаз нужен, хотя у них выросли новые панцири и появились клешни. Отползут те, что посмелее, от матери и давай пробовать силу своих клешней, хватая то нити водорослей, то травинки, а как увидят крупную рыбу - скорее под брюшко рачихи: "Спасай нас, мама!"

И рачиха прятала перепуганных детишек. Воинственно выставляла клешни: "Подойди, обидчик, попробуй!"

Вот так и перезимовала рачиха, вырастила новое потомство. Правда, не такое уж большое - от сотни икринок вывелось всего десять-пятнадцать рачат. Но зато каких! Не успела промелькнуть еще неделя, другая, и все они уже разбрелись от матери кто куда и начали самостоятельную жизнь.

На этом и кончились для рачихи до новой зимы заботы о своем потомстве. Ведь вывести малышей, уберечь их в начале жизни от всяких невзгод для нее самое главное, а уж об остальном позаботится природа и дети сами.