Какого биджуу я теперь волшебник?!

Кицунэ Миято

Разглядывая с порога это зеркало, я ощутил тревогу. Невилл же потянул меня к нему и зашептал:

— Пойдём, Гарри, я покажу тебе свою семью. Там мои мама и папа. Они здоровые и мы вместе. Так здорово. Вчера мама читала вслух книгу, а мы с отцом играли в шахматы.

Я задержал его порыв на месте.

— Погоди–ка, Невилл. Зеркало показывает тебе какие–то видения? — неужели гендзюцу?

Или может быть это вообще что–то вроде унгайкё — демонического зеркала, в котором с возрастом зарождается цукумогами [30] . На вид зеркало старое, очень старое. А друг мой Сора–монах столько страшилок рассказывал. Он говорил, что цукумогами поселяется в зеркале, которому больше ста лет, и становится

унгайкё. Демон зеркала видит самую суть смотрящего — все потайные желания и мечты. И потихоньку сводит с ума, показывая иллюзии и грёзы, подавляя волю и желания. Так демон пытается переместить душу смотрящего в зазеркалье, а сам занять чужое тело.

30

цукумогами — самозарождающийся дух старых вещей. Более подробно в главе примечаний и пояснений https://ficbook.net/readfic/3360062/10340735

— Да, — снова потянулся к зеркалу Лонгботтом, — идём же, посмотришь мою семью, они там, внутри.

— Значит, ты приходишь сюда и смотришь в зеркало? — уточнил я, удерживая Невилла. — А как ты выходишь?.. В смысле, прерываешь… сеанс?

— У меня есть напоминалка, мне её бабушка ещё в сентябре прислала. Она вибрирует, и тогда я иду на уроки, или в Большой зал, или отбой уже наступает, — он выудил из кармана полупрозрачный шарик.

— Невилл, разве твои папа и мама не в больнице? — встряхнул я его, развернув спиной к зеркалу. — Ты понимаешь, что этот артефакт просто показывает твои желания? То, что ты хочешь увидеть, а совсем не будущее и не настоящее. На нём сверху об этом написано, только надо прочитать наоборот. Посмотри, — я указал ему на раму, и он зашевелил губами. — Это бесполезная вещь, которая только путает тебя. Заставляет жить в иллюзиях. Ты почти не спишь и не ешь, ты думаешь только об этом зеркале и своих мечтах. Но такие мечты бесполезны. Это даже не мечты — это иллюзии, — чуть в запале Муген–цукиёми не упомянул, которым Мадара хотел всему миру мозги прочистить, чтобы «было всем счастье» — пуская слюни в счастливых иллюзиях — каждый в своей.

— Гарри… — Невилл всхлипнул и задрожал, по его щекам потекли слёзы.

Пришлось неловко похлопать его по плечу, пытаясь как–то успокоить.

— Думаешь, я не хотел бы увидеть своих родителей живыми? Ещё как хотел бы. Но если я буду пускать слюни и как идиот пялиться в зеркало, мои родители не оживут на самом деле. Это будет обман. И даже в какой–то мере их предательство. Они живут в моём сердце. Я — их часть, их любовь друг к другу, понимаешь, Невилл? — он угукнул, покачав головой.

— Мама и папа, они не узнают меня, — задыхаясь от всхлипов прогудел Невилл, сползая на пол и утыкая лицо в колени, — а тут они со мной были… Разговаривали. Мы пили чай. И я… Мне так хотелось смотреть на них. На нас… И мне хотелось побыть с ними… с такими ними ещё немного…

— Понимаю, — похлопал я его по плечу, тоже приседая на порог. — Но ты больше не смотри в это зеркало, ладно?

Где–то в середине нашего разговора, когда я спросил Невилла про то, как он выходит из наведённых унгайкё грёз, я почувствовал чьё–то присутствие. Двери за нами не открывались, но чей–то интерес был явственно ощутим. Возможно, что за зеркалом или в глубине комнаты было что–то вроде потайной двери или скрытого прохода. То, что это не какая–нибудь сущность из волшебного зеркала и мне не померещилось, выяснилось, когда я уже хотел встать и потащить успокоившегося Невилла к двери.

— Ой, Директор Дамблдор! — крупно вздрогнул Лонгботтом, когда поднял голову.

Мы порывались встать, но он сделал нам знак не трепыхаться, и тоже сел рядом с нами на порог, прижимаясь ко мне боком. От него пахло сладостями. Я сделал смущённое и виноватое лицо, искоса наблюдая за Хигэканэ, который лучился мудрой печальной улыбкой.

— Итак, Невилл, ты снова здесь и привёл друга? — произнёс он.

— И-извините, Д-директор, — от волнения Невилл начал заикаться. — Мы просто… Это было в последний раз. А Гарри даже не стал смотреть.

Я

бы ещё добавил «и где вы были раньше?!», но оставалось лишь молчать и слушать, что хочет сказать нам Хигэканэ. До этого мы особо не пересекались, только виделись в Большом зале во время приёма пищи, и то не всегда, а уроков он не вёл даже у старшекурсников.

— Кажется, вы уже разгадали секрет зеркала Еиналеж, мальчики? Оно показывает не больше и не меньше, как наши самые сокровенные и отчаянные желания. Однако, как верно заметил Гарри, зеркало не даёт ни знаний, ни правды. Многие люди, которые смотрели в это зеркало, ломали свою жизнь. Сходили с ума из–за того, что были зачарованы увиденным, или потому, что не понимали, сбудется или нет то, что показало им зеркало.

О, так Невилл был не первой «жертвой»? И неужели все волшебники настолько тупые? У них вроде полно всяких непонятных странных артефактов, от которых стоит держаться подальше. Та же «Арка Смерти»…

— Хочу заметить, что самый счастливый человек на земле, заглянув в Еиналеж, увидит самого себя таким, какой он есть, для него это будет обычное зеркало, — Хигэканэ погладил бороду и звякнул бубенцами.

Невилл всхлипнул, может, подумал, что никогда не будет счастлив и будет видеть миражи и иллюзии в этом проклятом унгайкё? А Хигэканэ продолжил:

— Зеркало перенесут в другое место. Я прошу вас не искать его. Но если вы когда–нибудь на него натолкнётесь, то будете готовы к встрече с ним, — он склонился почти к самому моему уху, пощекотав бородой. — Будешь готов, если запомнишь, что нельзя цепляться за сны и мечты, забывая о настоящем и о своей жизни, — и потом чуть громче сказал: — А теперь, Гарри, Невилл, почему бы вам не вернуться в свою гостиную и не заняться уроками на завтра?

Мы с Невиллом так и сделали.

Я вспомнил, что с этим зеркалом как–то связан Киба и Боши Какуса.

Интересно, у меня получится та ключ–печать, для запечатывания джинчуурики, которую мне показывал Фукасаку–сенсей? Она намного сложнее, чем всё, что я до этого тут делал. И испытать её будет возможно только один раз, если она вообще получится. И надо много места… Хм.

Я поспрашивал Дэниела Шафика про Боши Какусу, оказалось, что на должности преподавателя ЗОТИ тот первый год, а в прошлом году преподавал такой предмет, как «маггловедение», которое с третьего курса начинается, по выбору, как факультатив. Дэниел ходил, потому что сказал, что после Хогвартса хочет поступить в маггловский юридический колледж, для лучшего знания законов обоих миров. Он сказал, что профессор Квиррелл был очень хорошим педагогом. Не заикался, много знал, интересно рассказывал. Дэниел намекнул, что с Хигэканэ у Квиррелла произошёл какой–то конфликт на почве лекций и подачи материала студентам — Директор был недоволен. А потом профессора маггловедения внезапно перевели на должность преподавателя ЗОТИ, причём, со слов Шафика, широко известно, что эта самая должность — проклята. Никто не мог проработать учителем ЗОТИ больше года. До Боши Какусы ЗОТИ, на памяти Дэниела, преподавали пять преподавателей: один скончался, второй впал в депрессию и запил, третья вышла замуж и уехала с мужем куда–то, и всё в таком духе. Проклятье, по легендам Хогвартса, наложил не кто иной, как Тот — Самый-Злодей, который сколько–то лет назад сам хотел работать в Хогвартсе преподавателем ЗОТИ, но «великий Дамблдор» вроде как не позволил смущать Злодею детские умы и прогнал его. А Боши Какуса после каникул сильно изменился, и студенты шептались, что он подхватил проклятие должности почти с самого начала.

Он и на самом деле неважно выглядел. Кожа серая, землистая, запах чеснока и какой–то гнили. Жуть. В последнее время Боши Какуса просто садился за стол, задавал переписывать что–то из учебников и сидел с таким отсутствующим видом, что каждый раз возникал вопрос, а не скопытился ли он.

Обо всём этом надо хорошо поразмыслить.

Часть 3. Глава 12. Не будите спящего дракона

27 апреля, 1992 г.