Калейдоскоп
Шрифт:
Так она всегда думала. И у нее никогда не возникало мысли, что это неправда.
Мария любила своих приемных родителей и долгое время скрывала от окружающих их недуг. Она не хотела, чтобы их тоже забрали у нее – в закрытую психиатрическую лечебницу, насовсем.
Она просто очень боялась остаться одна.
Однако доктора, что лечили ее приемных родителей, уже предложили ей отправиться в специальный центр для подростков, оставшихся без родителей, пока ей не исполнится восемнадцать.
Но
Мария считала себя достаточно взрослой, чтобы самой решать свою судьбу.
«Кто придумал эти глупые цифры? – думала она. – Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать? Они бы поговорили со мной как следует, тогда бы поняли, что я уже давно готова к самостоятельной жизни».
Мария окончила колледж и получила диплом о среднем образовании. Ей хотелось как можно скорее поступить на медицинский факультет университета. Она уже давно решила уехать из солнечной, курортной, фешенебельной Ниццы и вернуться на родину, в туманный северный Брюссель, в город, в котором она родилась. Ее тянуло туда необъяснимо и сильно. И Мария не сопротивлялась этому желанию.
У нее на счете были деньги. Их хватило бы, чтобы снять скромное жилье на несколько месяцев здесь, в Ницце, а потом, когда ей исполнится восемнадцать, купить билет на самолет и полететь в Брюссель – чтобы именно в Брюсселе поступить в университет. А пока она тихо и спокойно будет готовиться к экзаменам.
Мария знала, с кем можно договориться об аренде жилья и чтобы при этом не задавали лишних вопросов о ее возрасте.
Все это время, до своего восемнадцатилетия, она будет жить одна.
А ее приемные родители будут находиться на лечении в больнице.
Конечно, в хорошей больнице, у хороших врачей. И, может быть, они выздоровеют… Хотя врачи говорят ей: шизофрения неизлечима, надежды мало.
Марии будет тяжело, но другого выхода нет.
Она придет к ним, как только сможет.
Когда уже никто не будет вправе бросить ей в лицо, что она несовершеннолетняя.
…Впервые увидев приступ шизофрении у Габи, Мария очень испугалась.
Девочке тогда было двенадцать лет.
Габи выбежала из своей комнаты с жутким криком.
– Нет! Уйди! – кричала она и затравленно, дико смотрела в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, где находилась их с Кларком спальня. – Я не отдам тебе Марию!
– Мамочка, что случилось?!
Габи безумным взглядом оглядела ее всю и судорожно обняла. Потом она начала так сильно сжимать Марию в объятиях, что девочка стала задыхаться.
– Мама, – прохрипела она, – мне нечем дышать!
Но Габи не слышала ее, а лишь сжимала еще сильнее.
В этот момент дверь открылась и вошел Кларк.
Он увидел покрасневшее лицо, испуганные
– Я не отдам им ее! – продолжала истошно вопить Габи.
– Что случилось?!
– Стефани и Бен! Они наверху! Они пришли за Марией! – кричала Габи сквозь слезы.
– Что?!
Кларк быстро взбежал по лестнице.
И, когда поднялся, увидел пустую комнату.
Он сразу все понял.
Снизу он услышал крик Марии:
– Мама, отпусти меня!
– Я не отдам тебя им! Они не получат тебя!
Кларк мгновенно спустился вниз – и увидел, что Габи приставила кухонный нож к шее Марии.
– Нет! – крикнул он. – Габи, не делай этого! Никто не забирает у тебя Марию!
– Они там! Они наверху! – продолжала кричать его жена.
– Их там нет! Они ушли!
– Ушли?! – с недоверием и облегчением переспросила Габи.
Мария с ужасом скосила глаза на нож. Лезвие ярко блестело в свете новомодной люстры.
– Да. Они сказали, что все поняли… и больше не придут.
– Ты меня не обманываешь?!
– Пойдем вместе наверх и проверим. Положи нож на стол и отпусти Марию.
– Я не оставлю ее тут одну!
– Хорошо. Мы пойдем все вместе. Но положи нож. Их там нет. А если они вновь появятся, то я не отдам им ее. Ни в коем случае! Ты же мне веришь?
– Ты обещаешь, что не отдашь нашу дочь? Никому-никому?!
– Я обещаю, что никто не заберет у тебя Марию.
Габи дрожащими руками отдала нож Кларку, и он убрал его в ящик.
– А теперь пойдем, – сказал он и протянул жене руку.
Габи схватила за руку до ужаса напуганную Марию, и они все вместе поднялись по лестнице.
– Ну… – сказал Кларк, когда они вошли в комнату. В комнате никого не было. – Видишь? Они ушли.
– Да… Ушли, – растерянно, дрожа всем телом, подтвердила Габи.
Она все еще крепко сжимала руку Марии.
А Мария была так потрясена, что несколько дней не могла ни с кем разговаривать.
Потом Мария привыкла к паническим атакам у матери.
Они с Кларком долго скрывали ее болезнь от окружающих. И им это удавалось.
Ведь на публике, в присутствии других людей, у Габи ни разу не было приступов. Это случалось дома, когда с ней рядом были только Кларк и Мария.
Да и приступы у Габи не были частыми.
Она не совершала ничего такого, что могло бы нанести вред ее жизни или жизни Марии. Поэтому Кларк не хотел отдавать жену в клинику. Он не мог себе этого даже представить. Жизнь без Габи казалась ему пустой и бессмысленной.
Он ведь и правда ее любил.
И заботился о ней как мог.
А потом случилось непредвиденное.