Камила
Шрифт:
"Аъузу биллахи минаш-шайтонир рожийм, бисмиллахир рохманир рохийм. Ал-хамду лиллахи раббил аъламийна, ар-Рохманир Рохийм. Малики явмид-дийн. Ийъяка нaъбуду ва ийъака настаъийн. Ихдинас-сиротал мустакийм сиротал-лазина. Анъамта алайхим гайрил магзувби алайхим валаззолийн.
Субахонака робба каробил иззати амма ясифун ва саламин алар мурсалийн валхамдулиллахи раббил аъламийн" и добавил:
"Пусть эта молитва, прочитанная мной, в первую очередь, возвеличит Аллаха, его пророка Магомета, затем всех тех, чьи души покоится здесь, в надежде. Пусть она дойдет до всех моих предков, родных и близких, в том
На протяжении восемнадцати лет мучалась душа Гуландом. В течение восемнадцати лет она находилась между двумя мирами. Наконец, ее душа обрела покой.
Глава 6
Дильфуза несколько месяцев пыталась не показывать вида, что серьезно сердится на мужа. Но эта женщина, бесцеремонная в обращении и беззастенчивая по натуре, привыкшая говорить что вздумается, никак не могла утаить свою злобу.
В крайне раздраженном состоянии произнесла несколько ехидных фраз в адрес собравшегося на улицу мужа:
– Опять вы собрались к своему первенцу? О чем вы замышляете? С какими намерениями навещаете ее? Неужели хотите признать внебрачную дочь?
От судьбы не уйти. Рано или поздно этот разговор все равно состоялся бы. Потому что эта проблема, появившаяся между Максудом и ее женой, давно уже созрела. Нет, Мaксуд не жалел о том, что об этом все же первой заговорила жена. Наоборот, пользуясь удобным случаем, ответил:
– Да, я ее признаю, и она будет жить с нами!
От неожиданного ответа мужа Дильфуза впала в крайне раздражительное состояние:
–Вы что, с ума спятили? Окончательно лишились рассудка! Свихнулись?! Хоть постеснялись бы своего отца, матери, детей своих! Нет-нет, я не допущу этого! Как я смотрю, вы даже собираетесь своего ублюдка, незаконнорожденную дочь, привести в такую благородную семью? Какой позор! Какой срам! Вам вот-вот предстоит женить своих взрослых сыновей?! А вы? Что скажут о нас люди? Как посмотрим в глаза родственников, соседей?! Лучше бы мне умереть, чем терпеть такой позор!
– Все, достаточно. Возьмите себя в руки. Столько лет я жил, прислушиваясь к вашим словам. Отныне будет по иному – так, как я считаю нужным. Раз сказал, что приведу Камилу, значит, приведу! Какое мне дело до людей? Пусть говорят, что хотят! Я перед ними не в ответе, а грешен перед Аллахом. И даже поэтому я должен привести в дом свою дочь. Этим самым я обязан загладить свою вину. А за моих родителей не переживайте. Они примут Камилу. Потому что я – их сын. А Камила – мой родной ребенок.
В это время, услышав шум, в комнату вошла Васила-апа и обратилась к Дильфузе:
– Доченька, что я вам говорила? Ведь просила же взять себя в руки. Вы же обещали не скандалить по пустякам.
Услышав слова свекрови, Дильфуза полностью потеряла контроль над собой и разозлилась:
– Ну, что я, по-вашему, должна делать? Приютить, приласкать, прижать к своей груди ту тварь, которую ваш сын заимел на стороне? Лучше провалиться мне сквозь землю от стыда! Ведь приходит конец и моему терпению! Или она или я!
– Нет-нет, не говорите так. Перестаньте сердиться. Когда приходит гнев, уходит разум. Не дайте лукавому попутать вас. Ради Бога удержитесь от необдуманного поступка. Лишь дьявол без надежды, не
– Э-э, оставьте ее, мама, не умоляйте. Пусть уходит. До каких пор она будет мучить нас? Не останавливайте. Пусть уходит туда, куда глаза глядят… Мама, поймите меня правильно. Ведь Камила тоже имеет право на счастливую жизнь, как мои остальные дети. Раз так, почему же она должна жить в нищете, хотя у нее есть живой, обеспеченный отец? По моей вине она целых восемнадцать лет прожила без родителей. Я хочу, чтобы Камила стала образованной девушкой, как мои младшие дети.
– Успокойся, сынок, успокойся. Хоть ты будь благоразумным. Я понимаю тебя. Сейчас многие бездетные семьи усыновляют детей из домов сирот. Воспитывают их, как родных. А Камила – твоя родная дочь, моя внучка. Отрекаться от нее и Богу не угодно. Но сейчас не время обсуждать это. Давай немного подождем, отложим этот разговор. Пусть твоя жена и дети немножко привыкнуть к этому. А привести ее сюда ты всегда успеешь.
– Но, мама, я и так опоздал. На целых восемнадцать лет опоздал! Не дай Бог, если со мной что-нибудь случиться, я никогда не смогу исполнить свой отцовский долг. Мне необходимо как можно быстрее подать руку помощи, спасти ее душу, ободрить, поддержать, тем самым завоевать ее любовь, симпатию. Хоть и частично, но все же выполню свои родительские обязанности.
Нет, мама, не останавливайте меня. Однажды я уже прислушался к вашему мнению. Но, простите меня, на этот раз я поступлю так, как мне подсказывает мое сердце.
– А как на это смотрит твой отец?
– Этот вопрос мы с отцом давно уже обсудили, еще в больнице. Он – не против. Наоборот, посоветовал мне быть достойным отцом и по отношению к Камиле…
Глава 7
Максуд приехал в кишлак вместе с родителями. Они хотят увезти Камилу…
Айбарчин-апа пригласила случайно нагрянувших гостей в дом, постелила якандоз – ватный тюфяк. Накрыла дастархан, принесла снятые на заре с молока свежие сливки.
За пиалой чая Васила-апа завела разговор:
– Барчиной, вы, наверное, не догадываетесь? Мы приехали забрать вас в город. Камилахон ведь моя внучка. Поэтому она должна жить с нами, если, конечно, вы не возражаете. Мы глубоко уважаем вас. Ведь именно вы поставили на ноги нашу внучку. Словом, вы для нее как родная мать… Если вы вместе не переедете к нам, обидимся.
Айбарчин-апа, сидя с гостями за одним дастарханом, могла подумать обо всем, но только не об этом. Предложение Василы-апы было для нее как снег на голову. Ибо прежде она никогда не размышляла на эту тему.
– А как смотрит на это наша внучка,– включился в разговор Мардон-ака, краешком глаз посмотрев на сына…
Камила суетилась во дворе, у очага, собиралась приготовить что-нибудь для гостей, пока старшие не позвали ее в комнату…
Когда Камила присела рядышком с Айбарчин-апой, Васила-апа, не спеша, продолжила начатый разговор:
– Камилахон, доченька, мы с вашей мамой уже посоветовались. Она дала согласие. Мы хотим забрать вас с собой. Как вы на это смотрите? Мы были бы только ради увезти вас обеих. Но, вот, Барчиной никак не соглашается…