Капойо
Шрифт:
– Мне стыдно за всё это, - тихо сказала Гелиэр.
– Мне очень стыдно. Я бы никогда такого не сказала, если бы была одна. Понимаешь?
– Но ты сказала. Ты поддержала их.
– Я жалею об этом. Я задавала слишком откровенные вопросы. Это неправильно.
Аяна села рядом с ней на кровать.
– Знаешь, я не думаю, что это неправильные вопросы. Вот скажи, ты считаешь меня порочной... Испорченной? После того, что я рассказала?
– Ты что, - покачала головой Гелиэр.
– Нет!
– А я не считаю
Она потёрла переносицу. Потом обернулась на кирью.
– Я уже понимаю, почему вам ничего не рассказывают, и одновременно не понимаю. Это не какой-то город в чужой стране, существование которого от тебя скрывают, и оно тебя никак, в общем-то, не касается. Это то, с чем мы рождаемся. Как может быть греховным или неприличным то, что есть у всех? Если у тебя есть глаза – в них будут слёзы. Если ты женщина – у тебя...
Она осеклась, видя, что Гелиэр опять смущается.
– В общем, я не буду винить тебя за то, что ты хочешь знать. Я тоже задавала в своё время много вопросов. Вся суть в том, как ты распорядишься ответами. Если ты применяешь известное тебе, чтобы что-то испортить, ухудшить, извратить – это плохо. Но если ты применяешь это во благо – всё иначе. Моя тётка ходила учиться к нашему арем Дэну. Он тоже гватре. Он знает, где находится какая кость, где у человека сердце, и всё прочее. Он применяет свои знания, чтобы учить других и лечить. Есть люди, которые применяют эти же знания, чтобы остановить, к примеру, напавшего на девушку злодея. А есть как раз те, кто бьёт ножом в сердце, чтобы прервать невинную жизнь, понимаешь?
Гелиэр кивнула.
– Так тебя можно считать гватре?
– Если тебе так проще – да. Я не собираюсь использовать ничего из того, что знаю, тебе во вред. Я пережила и перевидала столько за эти два с лишним года, что иногда чувствую себя гораздо старше, чем я есть на самом деле. Хотя иногда, наоборот, делаю такие глупые вещи! Вот зачем, например, я заговорила об играх, а? Скажи мне!
Гелиэр слабо улыбнулась. Она покачала головой.
– Я бы правда не решилась сказать ничего из того, что говорила позавчера, если бы не они.
– А я до сих пор не понимаю, как согласилась на то, что вы мне предложили. Меня звал твой отец. Я решила зайти к тебе сначала.
– Спасибо. Мне стало легче, гватре.
– На здоровье, - рассмеялась Аяна.
– На здоровье.
Она вышла из женской половины, на ходу оправляя платье.
– Лерт, проводи к киру.
Лерт степенно вышагивал, как гусь, выпущенный из сарая, и явно был горд тем, что сопровождает капойо к киру. Он постучался в кабинет.
– Заходи. А, капойо. Я ждал тебя. Я не трону тебя и... Капойо, мне пришло два предложения.
– Предложения?
– переспросила Аяна.
– Каких?
Кир Алман поднял
– А для каких предложений я нанял тебя? Капойо, сейчас полдень, ты не выспалась? Мне пришли предложения о браке. Ты хорошо работаешь. И Гели весёлая.
Аяна стояла, беспокойно ковыряя ноготь большого пальца.
– Кир Эрке, а... а можно узнать, от кого?
Алман посмотрел на неё внимательно.
– Ах, да. Да. Гайбен Латар и Дауран Пекит.
Он посмотрел на неё выжидающе, и бровь медленно поднималась.
– Ты хочешь высказать своё мнение, не так ли? Ты считаешь, тебя это касается?
Аяна в этот миг судорожно вспоминала, где же они с Гелиэр умудрились найти этих двух претендентов на руку кирьи, но она действительно хотела высказать своё мнение, и это её, несомненно, касалось.
– Да. Это не совсем те предложения, которые обрадовали бы кирью Гелиэр.
– Других не поступало. Но если ты считаешь, что мне стоит ожидать ещё какое-то, то я хочу предупредить, что ожидаю его до конца июля.
– Сегодня двадцать второе, кир Эрке.
– Я знаю. Ты знаешь, сколько занимает получение разрешения на брак и вся эта остальная волокита?
Аяна помотала головой.
– Нет. Я не знаю.
– Долго. Месяц, два и даже больше. Я вернусь в эйнот осенью после заключения брака. Если у меня будут предложения, которые меня устроят, и мы всё решим, Гели останется в этом доме под твоим надзором, пока я не приеду передавать её мужу. В ином случае, если решение не будет достигнуто, ты отправишься с нами в Карадо до истечения срока договора.
У Аяны зазвенело в ушах. Кимат! Его придётся оставить в Ордалле?
– Я поняла тебя, кир, - сказала она, кланяясь.
– Превосходно, - сказал Алман.
– Ступай.
Гелиэр лежала на кровати, но, увидев Аяну, медленно поднялась и села. С её лица схлынули все краски, и даже яркие глаза будто выцвели.
– Нет...
– прошептала она.
– Не может быть! Нет! Нет!
Аяна подскочила к зеркалу, пытаясь наконец понять, но оттуда на неё смотрела лишь Аяна.
– Пока всё хорошо, кирья, - очень, очень бодро сказала она.
– Но надо поторопиться. У нас всего девять дней. У тебя два предложения. Как понимаешь, они оба...
Гелиэр закрыла рот ладошкой.
– Я думала, хотя бы до конца августа...
– Нет.
– Она ходила по комнате.
– Девять. Дней. Ни к чему эти мокрые глаза, нет времени на это. Слышишь? Это потом. Сейчас надо что-то делать.
– Аяна, ты же понимаешь...
Гелиэр тоже бродила по комнате, краснея и бледнея. Она вскидывала руки к вискам, взгляд блуждал.
Аяна обкусывала ноготь на указательном пальце.
– Да, конечно. Вот прямо сейчас в моей голове вертятся две мысли. Одна из них состоит из трёх слов, которые нельзя знать кирье, а вторая – из четырёх.