Катабазис
Шрифт:
— По-моему, мужики, — предположил первый.
— Несомненно, — поспешил согласиться второй.
— Откуда вы, мужики? — спросил офицер.
Я молча и понятно указал большим пальцем себе за спину.
— Документы есть?
Документы нашлись, конечно, у одного Агасфера — восемь паспортов всех стран, возрастов, полов и конфессий и два исполнительных листа. Ни одного подлинного, ни одного подходящего. Канцелярист-взяточник смахнул весь этот мусор.
Солнце уже пекло хорошо. Снизу наши одежды сушило, а сверху уже мочило тропическим потом.
— Меня зовут майор Хорхе Лопес Гарсия, —
— Что называется — приплыли, — заметил маленький пузатый и очкастый Агасфер, всем своим видом показывая невоеннообязанность.
— Пять суток ареста. Пепито.
Я раскрыл отвратительного цвета ксиву, озаглавленную «Паспорт пепиты республики Венесуэла». Фантазии взяточника хватило записать меня, как Пабло Гомес Гонсалес (Пепито). Алимчик, например, оказался куда более интересно назван Алим Гомес Гонсалес (Пепито).
Первое утро армейских будней началось, как я и предполагал, с простуженной команды:
— Подъем!
В дневального полетел дежурный ботинок.
— Пепито, еще раз рот разинешь, придется челюсть подвязывать.
В казарму, громыхая нашивками, вошел капрал по кличке Пепито.
— Что это значит? Где дисциплина? А ну подъем!
Капрал сдернул одеяло с крайнего и обнаружил себя в оптическом прицеле солдата, спящего вооруженным.
Время шло. Венесуэле грозила потеря обороноспособности. Рыбаки уже выходили в море. Нефтяники уже качали то, что они обычно качают. Торговцы открывали свои магазины и палатки. Полицейские, пересажав ночных хулиганов, пожинали свои утренние плоды. Только солдаты в полузабытом несуществующими врагами городке Кумана, где с севера набегают необыкновенно теплые ванны, с юга дуют еще более теплые ветры, в лесу кричат попугаи и бродят бродячие кокаиновые бароны и барончики, солдаты не хотели и не вставали строиться.
Я вопросительно повернул голову к проснувшемуся неподалеку Агасферу, на всякий случай надевшему очки:
— Ну, чего делать будем — бунтовать или воевать?
— Обычаи заграницы следует уважать.
В казарму ворвался майор, для краткости именуемый Пепито. Призывая громы и проклятия, срывая противомоскитные сетки, расстегивая кобуру, он, хоть и командир, подорвался на противопехотной мине у первой же тумбочки.
В одуряющей вони пороха и портянок, в грохоте всей пробудившейся страны самые выдержанные солдаты спали и не было такой силы и власти, что способна их пробудить. Но так ведь не бывает. Даже там, где ничего нет, обязательно отыщется сила и власть.
— Встать! — раздался с улицы препротивный голос, пробирающий до мурашек и неприятного ощущения в затылке. Судя по высоте, его можно было отнести к контральто, а по половому признаку — к стерве.
И вооруженные силы, услышав властный приказ,
— Кто это? — спросил я маленького черного гаитянца, торопливо пришивавшего куда попало подворотничок.
Тот бежал со своего голодного острова в Штаты, но перепутал север с югом и его занесло в Венесуэлу. Поэтому паренька прозвали Пепито. Он испуганно улыбнулся, сверкнул голубыми белками и ответил:
— Это синьора бригадный генерал Янусиана [115] Абемаэль Гусман, гадость и змея.
Я так обалдел, что перепутал ботинки, и когда вышел на двор строиться, чувствовал неудобство. Еще большее я почувствовал, когда меня пригвоздил взгляд через близорукие модные очки серо-зеленых, цвета надгробия, глаз синьоры генерала.
115
интересно, а почему у него имена всех баб на букву «я»? (прим. редактора).
Она была в широкоплечем черном кителе, утыканном медалями и заклепками, в узких эротических брюках с широкими лампасами, высоких, нестерпимо блестящих сапогах, делающих ее еще выше. Как рядовой я ей едва достигал плеча. Из-под ее фуражки кокетливо выпадали черные кудри и серебряные серьги в виде маленьких человеческих черепов. Она крепко сжимала в желтоватых зубах черную сигару и смотрела на стройные, помятые ряды военнослужащих с презрением и страстью, и даже с долей страха. Солнце, взошедшее на востоке, отбрасывало от ее и так длинной фигуры совсем длинную директрису точно на запад в направлении столицы страны Каракаса.
— Ефрейтор Пепито, — четко выговаривая слова, несмотря на сигару, начала синьора генерал тоном училки-девственницы, — вчера так обкурился, обнюхался и обкололся на боевом посту, что потопил тактической ракетой рыболовный траулер. Ефрейтор Пепито, выйти из строя!
Весь полк или сколько нас было, как один, сделал пять шагов вперед. И я тоже, хотя точно никаких траулеров не обижал. Но только запутался в шнурках и грохнулся на пыльный бетон.
— А это что еще там падает? — обратила внимание синьора Гусман. — Ко мне бегом!
Ноги сами перешли на бег. Господи, что это со мной?
— Рядовой Пабло Гомес, по вашему… Все, что хотите… Вам не идет этот тон, синьора.
Я, задрав голову, обласкивал глазами ее красивое холеное лицо, нежную шею, уходящую под китель, черные умопомрачительные кудри. Наши взгляды сталкивались в тесном пространстве плаца, как пузырьки в шампанском.
— Клянусь, я тебя не забуду, Пепито, — сказала она почему-то очень тихо, почти шепотом.
Как выяснилось, Венесуэла это такая страна в Южной Америке, со всех сторон отделенная морем, горами, дремучими лесами и непереходимыми границами, которые переходят все, кому не лень. Но большинству лень. Там жарко и добывают нефть. Существует мнение, что более точное название страны — Венусиэла, то есть не от слова Венеция, а от слова Венера и там повсюду царит любовь, доходя до безобразия.