Катенька, или Семеро сватаются, одному достается. Комедия-водевиль
Шрифт:
Мы прочли эту пьесу всю до конца и никак не могли догадаться, в чем состоит ее завязка, ее комизм, ее смешное, забавное, веселое, остроумное и ее характеры. Тут ходят, говорят, бранятся, но бог знает, к чему и для чего. Словом, мы ничего не поняли. Поэтому нас очень удивило некоторое уменье неизвестного автора заставлять своих персонажей говорить свойственным им языком, хотя он беспрестанно сам себе изменяет, заставляя дураков говорить умно, умных глупо, и так далее; нас удивило еще и то, что между множеством плохих куплетов мы нашли несколько изрядных, каковы, например, следующие:
Где-тоЭту песню поет лакей, объясняясь в любви горничной, и эта песня, или этот русский водевильный куплет очень мил в устах лакея. Но просим покорно растолковать, что значит это противоречие в устах барыни, которая хорошею прозою объясняется немного по-извозчичьи, а дурными виршами немного по-ученому?
То-то дети! малые – горе, большие – вдвое! Вспои, вскорми, дай богатое приданое да и говорить-то научи… добро бы своим родным языком, а то… только что не по-птичьи, как будто без того и человек не человек?.. Ох, прости, господи! до чего дожили? Стыдно в люди сказать – с своим языком пропали?.. А всё просвещение да учение!.. То ли дело в старину, бывало – выучила псалтири кафизмы с две, много – три, и полно! А нынче учатся, учатся… и подумать некогда! И музыка, и танцы, и языки!.. Чего тут нет? Всего и в голову не вберешь – будь она хоть с пивной котел!.. А что толку-то? Замуж вышла – всё позабыла!.. Сколько книг, сколько учителей переменилось, и чего всё это стоит? А ума-то, сколько ни учись, на грош не прибудет: уж каков есть! Знать так богу угодно, что из дурака не сделаешь умницы: с тем и умрет… Между тем, что ни говори, а нынешние модницы ничем не лучше нас, грешных; ни щей сварить, ни прорехи зашить на себя не умеют, а говорить начнут – не слушал бы: такая гиль, да всё свысока, да навыворот! —
К чему успехи просвещенья?Умней себя уж нам не быть! —ДовольноАвтор, как видно, хотел сделать попытку в чисто русском водевиле; потому у него вся дворня поет куплеты на манер русских песен, а барство и тут сохраняет «тон высшей компании». Впрочем, первое удалось ему лучше. Вот куплет, которым оканчивается пьеса:
ИВАНПрости, Дунюшка,Прости, любушка!Ты не сказывайПро свою любовь,Спрячь в груди своейСкуку девичью!ДУНЯШАТы прости, прощай,Мил сердечный друг!Ты забудь-забудьПро мою любовь,Не томи сердцаМолодецкого!ИВАНТы не спрашивайПрежней радостиУ свово дружка,У Иванушки.ДУНЯШАПусть злодей-тоскаЗападает в грудь,Пусть язвит моеСердце девичье.ВМЕСТЕПро твою любовьМне забыть велят!И навек с тобойРазлучить хотят!ИВАНПрости, Дунюшка,Прости, любушка!ДУНЯШАТы прости, прощай,Мил сердечный друг!Про твою любовьМне забыть велят!И навек с тобойРазлучить хотят!Право, очень странно, что автор, так много обнаруживающий здравого смысла в частностях, показал совершенное отсутствие его в общности. У него есть даже то, что бывает у редких наших авторов, особенно водевилистов – грамматика; у него даже видно что-то похожее на талант в языке персонажей и куплетцах на лад русских песен, и между тем видно очень мало таланта в уменье сделать завязку и развязку, дать хороший ход пьесе. Если это первый опыт молодого человека, то советуем ему еще попытать своих сил, а мы всегда готовы сказать ему сущую правду, так, как говорим ее самому главному обер-водевилисту, г. Кони.