Классовый вопрос
Шрифт:
Если бы она не знала о направленных на них взглядах, у нее бы отвисла челюсть. Вместо этого, раздув ноздри, она уставилась на него.
– Думаю, в оскорблениях нет никакой необходимости, – сердито ответила она.
– Ах, а вы девственны? – поинтересовался он.
Внезапно ей показалось, будто из люстры над их головами опустились две свечи и обожгли ей щеки.
– О, как вы смеете, – прошипела она. Ее грудь бурно вздымалась. – Как вы смеете!
Уголки его губ поднялись вверх.
– Так-то лучше, – заметил
Ей ужасно захотелось рассмеяться. Он снова сделал это – вернул на ее щеки румянец. И, очевидно, оба раза вполне сознательно. Но она не собиралась кротко сносить такое обращение.
– А вы? – спросила она, – Вы девственник?
Он поджал губы и пристально посмотрел на нее прищуренными глазами. Так же, как мгновение назад ей ужасно хотелось рассмеяться, так сейчас она ощущала трепет от внезапного осознания произошедшего. Только что перед половиной света, наблюдающей за ними, она спросила его…
– Леди Аннабель, если вы спрашиваете, стоит ли вам ожидать неуклюжей возни в нашей брачной постели, я бы просто посоветовал подождать и проверить.
Она вдруг ощутила какое-то ноющее напряжение, возникшее между бедрами.
Он вел себя скверно.
Она тоже, но он ее вынудил.
Хорошо еще, что в центре зала уже было так много других пар, готовящихся к танцу, и для того, чтобы оказаться в пределах слышимости, их ближайшие соседи должны были бы нарушить строй.
Их беседа должна стать более приличной.
– Леди Аннабель, – заговорил он, слегка повысив голос и придав ему скучающие интонации, – могу я выразить свое восхищение тем, как вы сегодня выглядите? Вы способны посрамить утонченную красоту роз и других цветов в этом зале.
– Благодарю вас, сэр, – вежливо она кивнула в знак признательности за комплимент.
Зазвучала музыка.
Если свет ожидал, что он будет вульгарно и неуклюже топтаться по танцевальному залу, то ему пришлось разочароваться. Он танцевал элегантно и был легок на ногу. Он знал все па, все замысловатые фигуры и не сделал ни единого неверного движения. Его теплые пальцы надежно сжимали пальцы Аннабель, когда танец требовал, чтобы они держались за руки, и осторожно придерживали за талию, когда он кружил ее вдоль шеренг леди с одной стороны и джентльменов с другой.
Безусловно, он посещал балы и прежде, но большая часть светского общества, вероятно, просто не замечала его. Аннабель видела его не раз. Но никогда не танцевала с ним, до сих пор.
Возможно, при других обстоятельствах, она наслаждалась бы танцем. Но сейчас, увы, были не другие обстоятельства.
Он неотрывно смотрел на нее почти все полчаса, пока длился танец. Он не пытался вести с ней беседу и ни разу не улыбнулся.
И это особенно сбивало с толку. Она решила, что он так и задумал.
Он снова заговорил, когда танец заканчивался.
– Давайте выйдем на балкон, – предложил он. – Здесь жарко, как
– Должно быть, вы не понимаете, что двое не могут монополизировать общество друг друга в течение двух танцев подряд и более двух за весь вечер.
– Уголь, сгущающий кровь, делает кое-кого тугодумами, – сказал он с сильным северным акцентом своего отца.
Лорд Хью и мисс Кулидж оказались рядом с ними и, должно быть, услышали эту пикировку. «Наверное, они немедленно со всех ног пустятся к толпе у стены, чтобы все это повторить», – подумала Аннабель.
– Так или иначе, давайте выйдем, – настаивал мистер Мэйсон, – Это бал в честь моего обручения, и если это не дает мне право выйти со своей нареченной на балкон, когда я захочу, то зачем вообще нужна помолвка?
– Интересный вопрос, – улыбнулась она, – на который у меня нет исчерпывающего ответа. Ведите меня, сэр.
Она положила руку ему на рукав, и едва не бегом последовала за ним, когда он, не глядя по сторонам, широко зашагал в направлении французских окон.
Сознательно ли он вел себя так… неотесанно? Ну, конечно же!
– Они ждут от меня именно этого, – словно прочитав ее мысли, заметил он, когда они вышли на балкон.
– А вы всегда даете людям то, чего они ожидают? – усмехнулась она.
– О, да, – он утомленно вздохнул, – когда это в моих интересах.
Он подвел ее к перилам балкона напротив бального зала и встал к ним спиной, на виду у любого, кому захотелось бы взглянуть в их сторону.
– В конце концов, не хотелось бы бросать тень на вашу репутацию, – добавил он в пояснение, – скрываясь в тени.
– Я потрясена вашей заботой о моей репутации.
Он глянул на нее и поджал губы.
– Все это далось вам очень нелегко? – серьезно спросил он.
Она улыбнулась и обмахнула щеки веером.
– Не то, что вам, – ответила она.
Это не подлежало сомнению.
Он вскинул брови.
Даже в белом она была так прекрасна, что захватывало дух. В легкую ткань платья были вплетены серебряные нити, мерцающие в свете свечей. Наряд со всем, что к нему прилагалось, вероятно, стоил баснословных денег. Платье сильно обнажало грудь, соблазнительно приподнятую корсетом, и мягкими складками облегало ее прекрасную стройную фигуру. Оно не оставляло простора для фантазии, но в ее случае реальность превосходила самые сладострастные фантазии. Она была не особенно высока, но ее ноги, чуть заметные сквозь тонкую ткань, были длинными и стройными.
Ее очень светлые волосы были высоко забраны в замысловатые локоны, а вдоль щек и шеи спускались упругие букли.
Брови дугой изгибались над синими глазами, опушенными густыми ресницами. От прямого маленького носа взгляд тянулся к прелестному рту с нежными, очень соблазнительными губами.
Она была редкостной красавицей.
Какая жалость, что она сбежала с кучером. Она достойна принца. Или могла бы выйти за Уингсфорта, который однажды станет герцогом и который был ослеплен ею, пока она не опозорила себя. И, конечно же, был очень богат.