Кодовое слово: Аненербе
Шрифт:
— Это ты сейчас говоришь об астероиде? — Уточнила я, всё ещё не в состоянии поверить в нечто подобное.
— Лиз, это никакой не астероид! — Прошептала Даша, сжимая до побелевших костяшек мою ладонь. Мне было страшно за неё. У подруги едва глаза не выкатились из орбит. — Это инопланетный корабль и он просто огромен! И когда он хотя бы на половину войдёт экзосферу, все наши спутники, международная космическая станция, все рухнет! Если это уже не случилось. — Гончарова многозначительно посмотрела на смартфон.
Это что же получается, что
— Твои родители не смогут вернуться. — Подтвердила мои опасения Даша, смягчившись. А у меня слёзы горькие в глазах застыли.
— Нет. — Обессиленно прошептала я. — Они же когда-нибудь уйдут и всё восстановится. Ведь так? — Заглядывая в глаза Даши, я пыталась найти подтверждение своим словам. Но их не было. Лишь безотчетный страх, который затягивал в свои дебри и меня.
— Лиззи, они пришли сюда за нами. И это не добродушный визит самаритян, желающие познакомится с нами поближе. Вовсе нет.
У меня вырывается фраза, которая шокирует нас обеих.
— Значит ли это, что эксперимент «Люди» подошёл к концу?! — Я смотрела на Дашу, которая с силой закусила губу и старалась не плакать.
Да, мы знали, что наша цивилизация лишь эксперимент, сознанный внеземным разумом. Но как-то слишком спокойно отреагировали на это. Ученые и главы государств, которые впервые за всё время существования человечества, вступили в контакт с Империей Альфадена, узнали кодовое слово этого эксперимента — «Ди Лайте». И если переводить с немецкого, моего родного языка, то это эксперимент «Люди». Чудовищный и безумный. Гнусный и бесчеловечный. А мы всего лишь подопытные мыши без права на существование!
Многие представляли себя, что из себя представляет апокалипсис. Существовало сотни различных вариаций. А вышло так, что нас уничтожат наши создатели. И, похоже, что это самый страшный расклад.
— Я попробую связаться с родителями. — Решительно заявила я, вставая с места и направляясь в комнату, где подключила стационарный телефон.
Я очень хотела дозвониться до мамы или папы, чтобы услышать их голос. Возможно, в последний раз. Как же мне было больно! Мама, если не знала, то предчувствовала беду. Она хотела остаться со мной! Но я своими руками выпроводила их отсюда.
Есть ли у нас хоть какая-то вероятность остаться в живых? Невозможно же одним махом уничтожить абсолютно всех людей!
Я раз за разом методично набирала знакомые цифры, в угасающей надежде в последний раз услышать родной голос.
— Лиззи, это бесполезно. — Выдохнула Даша, которая сидела рядом со мной. Уже прошло больше часа, пока я пыталась дозвониться до дома.
— Это не честно. — Тихо шептала я, уже не сдерживая слёзы. — Мы должны хотя бы попрощаться! — От бессилия стукнула кулаком по столу. Телефонная база аж подпрыгнула.
Я крепко сжала трубку, в последний раз набирая номер, но уже ни на что не рассчитывала.
— Алло? — А когда услышала взволнованный, но родной голос мамы, вообще зависла.
—
— Лиззи, дочка! Родная моя! — Опять какие-то помехи! Я плохо слышу мамин голос, пора торопиться.
— Мамочка, мамочка, я люблю тебя! Слышишь?! Я так сильно тебя люблю! — Я уже просто кричала в трубку, прижимая её так крепко, как это вообще возможно. — Пожалуйста, передай папочке, что я его тоже очень сильно люблю! Я люблю вас! Прости меня за всё!
— Лиззи, маленькая моя, мы тоже тебя очень любим! — Снова сбой, металлический шум, который режет по ушам. — Мы обязательно встретимся! Только будь сильной и смелой! Ты меня слышишь? Держись поближе к воде! — На этом шум уже полностью перекрыл мамин голос, и я опустила трубку.
— Я обещаю. — Прошептала я в никуда, понимая, что меня на том конце провода уже никто не слышит.
Я никогда в жизни так сильно не плакала. Но сейчас моё сердце просто разрывалось от боли и страха. Мне всего семнадцать лет, я ещё только начала жить. А в итоге, и жить мне осталось не так много, да ещё и умру я без родителей.
Даше и Артёму повезло в этом плане. Они будут вместе с семьёй. А я одна. Папа и мама без меня. Как им сейчас тяжело, осознавая, что всему скоро придёт конец, а дочь одна и очень далеко?
Я кричала, рыдала, сбивая костяшки в кровь, когда разносила гостиную в пух и прах. От страха полнейшего одиночества и безысходности металась загнанной ланью, когда Даша пыталась меня усмирить. Конечно же, я сильно её напугала. Да и себя, как ни странно.
Очнулась я, когда почувствовала невыносимую боль в перевязанной руке. Бинты пропитались кровью, а пальцы были содраны до мяса.
— Лиззи, тебе надо обработать раны. — Даша принесла тазик с теплой водой и чистыми махровыми салфетками и все лекарства, которые мне выдала школьная медсестра.
Подруга также напоила меня лошадиной дозой валерьянки и когда я уже была в состоянии не стояния, обработала самостоятельно все царапины и порезы на моих руках. Даже ожог перебинтовала, хотя, насколько я знаю Гончарову, она до потери пульса боится крови.
Даша всё дозвонилась до отца и попросила разрешения остаться со мной до завтрашнего дня. Она явственно опасалась за моё душевное состояние и не хотела оставлять одну. Я была только рада её присутствию. Истерика уже прошла, и всё что от неё осталось, это стыд перед подругой, ну и пара несерьёзных царапин.
Чтобы как-то заглушить тоску и душевную боль, Даша не нашла ничего лучшего, как пойти и делать уроки. Но сначала общими усилиями мы прибрались в гостиной, убрали осколки трёх ваз, которые я угробила, нескольких бокалов, повесили обратно гардины и смысли небольшие пятна моей крови.
Но, что самое удивительно, уроки реально затянули нас! Решая экзаменационные тесты, я отключалась от реальности. Ближе к девяти вечера Даша заказала роллы и пиццу с доставкой на дом. Выходить на улицу хотелось меньше всего.