Когда герои восстают
Шрифт:
Я почувствовала, что моя душа раскрылась, свет хлынул сквозь улыбку, от которой у меня заболели щеки.
Он моргнул, словно смотрел на солнце.
Когда мы подошли к алтарю, я наконец заметила, что за Данте стоит маленький, но смуглый священник, а по бокам от него расположились Александр и Торе. Они оба улыбались мне, даже лицо Александра было мягким от удовлетворения.
Нетерпеливый Данте шагнул вперед, чтобы взять меня за руку и оттащить от Козимы.
Она рассмеялась.
— Думаю, тебе не нужно мое благословение.
— Мне не нужно ничье благословение, кроме ее собственного, — легко согласился он, его глаза были прикованы к моим, даже когда он говорил
Я шагнула ближе, поддавшись магнетической силе, между нами. Я хотела что-то сказать, но меня заворожила глубина любви и удивления в этих ночных черных глазах.
— Dimmi si, — прошептал он, прижавшись лбом к моему лбу и обхватив мои бедра своими большими руками. — Скажи «да».
Мое сердце билось слишком сильно и слишком медленно в груди, тяжелым, ноющим стуком отдаваясь в грудной клетке. Я поняла, что он планировал это уже давно, с того самого момента, когда впервые попросил меня довериться ему, сказать ему «да».
— Si. Sempre.
Да, навсегда.
Его радость прорвалась сквозь выражение лица, румяные губы расширились до блеска острых зубов, а глаза сверкали, как ясное ночное небо с мерцающими звездами.
— Farei qualsiai cosa per te (пер. с итал. «Я сделаю для тебя всё, что угодно»), — сказал он мне с прекрасным британско-итальянским акцентом, его руки нашли мое лицо, крепко обхватили его, опрокинули вверх, как бриллиант, чтобы поймать свет. — Мужчины и раньше говорили это женщинам, но они не могли понять, что это значит. Я буду убивать и умирать за тебя, но также я буду ходить по магазинам, потому что ты нравишься мне в купленной мной одежде, и я буду готовить для тебя, потому что мне нравится смотреть, как ты заново открываешь для себя радость жизни. Я буду заниматься с тобой любовью, когда твое сердце болит и одиноко, отдаваясь эхом прошлого, и я буду трахать тебя, когда ты не сможешь больше терпеть пустоту по мне ни секунды. Я капо всех капо Нью-Йоркской Каморры, но это не самый важный титул, который у меня есть. На самом деле, он почти ничего не значит по сравнению с тем подарком, который ты собираешься мне преподнести. Подарок быть твоим мужем и всю жизнь любить тебя яростно, трахать тебя до беспамятства и наблюдать, как ты каждый день поражаешь меня своим остроумием, красотой и драйвом.
Его вздох пронесся над моим ртом, его губы последовали за ним, целуя меня сначала жестко, затем мягко. Его объятия колебались, как мерцающее пламя, яркое и темное, нежное и безжалостное, словно он хотел показать мне две стороны своей любви ко мне, целостность нашего единства.
Когда он отстранился, он тихо сказал:
— Resta con me per sempre. Будь моей донной и женой. Моей вечной любовью.
Останься со мной навсегда.
— Да, — прошептала я сквозь сердце, бьющееся в горле и грозящее задушить меня любовью и всепоглощающей благодарностью за этого человека и этот момент. Я потянулась к его шее, большим пальцем нащупывая его пульс, как он так часто делал со мной. — До тебя я была пустой и холодной, запертой комнатой в самом глубоком подземелье. Теперь я снова могу дышать, снова чувствовать, снова гореть. Ты доказал мне, что я достойна любви, и я хочу провести остаток своей жизни, доказывая тебе, что ты лучший мужчина, которого я когда-либо знала, и ты принял правильное решение, доверив мне свое бесконечное сердце.
— Ti amo, — сказал он слишком громко и
Священник позади нас вздрогнул, но я улыбнулась только потому, что почувствовала силу этих слов, бьющуюся в моем горячем сердце.
— Ti amo, — сказала я тем же голосом. (пер. с итал. «я люблю тебя»)
Мы рассмеялись, прижавшись лбами друг к другу, музыка пронеслась через нас обоих в совершенной гармонии. Затем, не в силах сопротивляться, Данте наклонился и сорвал смех с моего языка. Я принесла свои губы ему в жертву, позволив ему взять от меня все, что ему было нужно.
— У нас нет времени на то, чтобы вы целовались весь день, — резко заметил Александр. — Если ты хочешь осуществить задуманное, нам нужен священник, чтобы официально обвенчать вас.
Данте продолжал целовать меня, притягивая ближе, так что я оказалась вровень с его твердым телом, его член упирался мне в живот.
— Данте, — предупредил Торе мгновение спустя.
Я оторвалась от своего мужчины, оттолкнув его двумя руками от груди, когда он попытался поцеловать меня снова. Мой тон наполнился смехом:
— Давай поженимся, Данте. Я хочу, чтобы ты стал моим мужем.
Его глаза вспыхнули, как молния в темном небе.
— Это звучит лучше, чем любое проклятие или просьба из твоих уст. Скажи это еще раз.
— Муж, — поддразнила я. — Муж. Муж.
Из его горла вырвался рык, руки сомкнулись на моем лице, прежде чем одна скользнула вниз и коснулась шеи.
— Andiamo, padre (пер. с итал. «давайте, святой отец»), — приказал Данте священнику, не отрывая своего взгляда от моего. — Я хочу сделать эту женщину своей женой.
Маленький священник шагнул вперед, открыл Библию, и за двадцать минут компактных итальянских клятв я превратилась из Елены Ломбарди, холодную сердцем, одинокого адвоката в Елену Сальваторе, донну и жену дона Эдварда Данте Сальваторе.
Это было похоже на крещение, возрождение, и когда Данте надел на мой палец обручальное кольцо, я с глубокой до мозга костей уверенностью поняла, что все плохое, что было в моей жизни, произошло в качестве платы за это колоссальное счастье, и мне больше не было горько, не осталось даже шрамов.
Впервые с шестнадцати лет я была цельной.
Глава 19
Данте
Это была авантюра.
Риск.
Устроить настоящую свадьбу под завесой фальшивой.
Жениться на Елене, когда мы должны были бежать из страны.
Соединить мою вечно опасную жизнь с жизнью женщины, которая заслуживала только счастья до конца своих дней. Я не мог предложить ей совершенства, счастья без бед и потрясений. Но я мог предложить ей тайные прелести темной стороны ее души: хаос и чудо, насилие и страсть, действие и бесконечные приключения. Я мог показать ей любовь, о существовании которой мы даже не подозревали, пока не влюбились друг в друга и не стали двумя душами, слившимися в одну.
Это было эгоистично и безрассудно, но я никогда не пожалею, что сделал эту невероятную женщину своей женой, и я буду работать каждый день, чтобы она тоже никогда об этом не пожалела.
Мы покинули церковь, как только закончилась быстрая церемония, чтобы вернуться на причал. Фрэнки ждал с другого судна, целуя Елену и поздравляя ее, пока я разговаривал с Торе.
— Все на месте?
Он кивнул.
— Вечеринка в полном разгаре. Леонардо там. Он написал, что Рокко послал людей искать тебя.