Когда герои восстают
Шрифт:
Ее вкус во рту, ее аромат в носу и ощущение того, что она кончает для меня, зная, что она никогда не делала того же для кого-то другого, разорвали мой цивилизованный каркас на две части.
Я вышел из ее киски, расстегнул брюки одной рукой и сжал в кулаке член. Он истекла, практически капал спермой, как сломанный кран. Я несколько раз сильно провёл по стволу, смазывая его смазкой. Я был таким твердым, сталь под горячим розовым шелком моей кожи.
— Apri le gambe. (пер. с итал. «раздвинь
Она раздвинула ноги.
— Pi`u ampio.
Шире.
Она раздвинула их так широко, как только могла в узком пространстве. Ее киска блестела в холодном зимнем свете, проникающем в машину, розовая и набухшая, как плод, который вот-вот упадет с лозы.
Я приставил головку члена к ее входу и предупредил:
— Ti scopero' fino a farti esplodere di piacere.
Я буду трахать тебя, пока ты не взорвешься.
Я обхватил рукой ее верхнюю часть спины, пальцами схватил противоположное плечо для опоры, а другой нащупал ее горло. Ее глаза были широкими и темными, как дым от костра.
Я вошел до упора в эту маленькую уютную киску.
Она вскрикнула, шея выгнулась дугой, когда я задал темп. Она была такой непривычной, такой тугой, что даже такой мокрой, как она была, мне приходилось погружать и вынимать свою длину из нее, совершая фрикции при каждом движении.
Она ощущалась как рай на земле.
Я трахал ее, рассказывая ей все то, о чем мечтал в темноте тюремной камеры.
— Обожаю эту узкую киску, Лена. Ты создана, чтобы брать мой член.
— Ты ощущаешься таким огромным, — призналась она с прерывистым всхлипом, ее бедра выгибались.
— Возьми его всего, — потребовал я, насаживая ее на свой член, входя в нее до тех пор, пока она не вскрикнула и не застонала, а затем снова и снова умоляла об этом. — Это моя киска, не так ли, cuore mia? (пер. с итал. «мое сердце»)
— Да, — согласилась она, задыхаясь, ее ноги дрожали, когда я входил в нее снова и снова. — Каждый твой сантиметр.
— Да, да, это все мое, — прорычал я, чувствуя, как жар разгорается в моем нутре и распространяется по венам, как лесной пожар. — Ты моя. Моя, чтобы трахать. Моя, чтобы защищать. Моя, чтобы любить.
— Sempre, — выкрикнула она, закрыв глаза, когда ее начало трясти.
Всегда.
Я наклонился, смыкая губы над ее пульсом, перемещая руку на другую сторону, чтобы почувствовать его на языке и большом пальце. Мои зубы вонзились в изящную шею, и, словно курок пистолета, она взорвалась.
Ее киска сжималась вокруг меня, как мокрый бархатный кулак, заливая меня соками. Влажные шлепки нашего соединения эхом отдавались
Ее сердце билось в такт со мной.
Моя, моя, моя.
Должно быть, я произнес эти слова вслух, потому что в момент кульминации она закричала:
— Твоя, твоя, твоя.
Мои яйца сжались почти до боли, каждый мускул в теле сжался вокруг инферно наслаждения в моем центре.
— Кончи для меня, — умоляла Елена, беря с дикостью, скорее зверя, чем человека. — Войди в меня. Мне недостаточно, чтобы ты наполнил меня своей спермо.
Вот и все.
— Блядь, — проклял я, и все мое тело сжалось в одну длинную мышцу за мгновение до того, как я кончил, извергаясь в нее с такой силой, что я почувствовал горячие брызги в ее киске. — Моя Лена, боец! — скандировал я, изливаясь и изливаясь.
Я навалился на нее всем весом, не в силах удержаться на ногах после того, как огромный оргазм выжал меня досуха. Она с радостью приняла это, обхватив меня своими конечностями, как завернутый подарок, и удовлетворенно напевая про себя, поглаживая мой затылок.
— Mi sei mancata, — сказала она мне сладко, почти застенчиво.
Я скучала по тебе.
Я уперся рукой в сиденье, чтобы оттолкнуться от нее и посмотреть в лицо. Черты ее лица были мягкими, спокойными так, как они редко бывали, распаленные любовью и удовольствием, обнажая ее хрупкое сердце. Я прикоснулся пальцем к уголку ее красного рта и удивился тому, каким удачливым мужчиной я стал.
— Больше никогда, — пообещал я еще раз, по глупости. — Между нами больше ничего не встанет. Я убью любого, кто попытается.
— Я знаю, — просто сказала она, проводя пальцами по краю моей челюсти. — Я тоже.
Мне стало больно от осознания того, что она это имела в виду. Не было ничего такого, на что не пошла бы ради меня эта яростная, преданная женщина-воин. Любовь такой женщины была самым большим подарком, который я когда-либо получал. Было также извращенное удовольствие от осознания того, что я могу показать ей свою тьму, а она ответит мне своей.
Мы не были идеальными, далеко не идеальными, но именно поэтому я думал, что мы созданы друг для друга. Наши неровные края прекрасно сочетались.
Глава 30
Данте
В ту ночь, когда Елена впала в сексуальную кому в нашей постели, я покинул квартиру вместе с Фрэнки и Адриано. Обвинения по закону РИКО были сняты, и я стал свободным человеком, но это не означало, что я собирался жить и жить.
Деннис О'Мэлли жил в доме в Сохо на тихой улице. У него была система безопасности, но Фрэнки быстро справился с ней, сидя в машине, его лицо освещал синий экран компьютера.
В дом пошли только мы с Адди.