Когда лопата у могильщика ржавеет
Шрифт:
Несколько жестоко, на мой вкус, но, возможно, инспектор не имел в виду ничего дурного.
– Меня арестуют и повесят! – миссис Мюллет всхлипнула, вдохнула и зарыдала. – Закуют в наручники, наденут мешок на голову и поставят на помост. Так поступают с убийцами. Я читала в газетах.
Что нашло на миссис Мюллет? Запоздалый шок? Почему обычно практичная и невозмутимая женщина пришла в такое волнение?
– Вы не убийца, миссис М., – заявила я.
– Я приготовила грибы и подала ему своими руками, да? Вы думаете, его отравили, так ведь? Вы думаете,
Она пошла по кругу. Смысла в этом нет.
– Инспектор, могу я увести ее прилечь ненадолго? – Попросила я. – Пока не придет муж миссис Мюллет?
– Думаю, да, – хмурясь, ответил он. – Это не по правилам, но не вижу в этом вреда.
По его голосу я поняла, что он разочарован. Инспектор надеялся на приступ разговорчивости со стороны миссис Мюллет, но лавочка не открылась.
Доггер шагнул вперед и подхватил миссис М. под руку, а я поддержала ее с другой стороны. Мы медленно повели ее через вестибюль и вверх по лестнице. Затем повернули в западное крыло.
– Мы положим ее в комнату Фели, – сказала я.
Офелия все еще совершает гранд-тур по Европе вместе с мужем Дитером, мыча от восторга при виде памятников Моцарту. Должна признать, что ужасно по ней скучаю, даже по ее жестокости. Фели может заставить вас смеяться, даже расчленяя на части. Жить с ней – это сладкая пытка, и я время от времени размышляла, как справляется Дитер.
Когда Фели уехала, в ее комнате воцарилась грустная пустота. Я почти скучала по тем временам, когда она вышвыривала меня из спальни. Странное ощущение – наваждение наоборот.
Мы с Доггером осторожно провели миссис Мюллет, обмякшую, как мешок с влажной мукой, в комнату и уложили на кровать. Доггер закрыл дверь.
Повисла тишина.
Миссис Мюллет громко чихнула и открыла один глаз.
– Ладно, – сказала она и внезапно села. – Этот человек выводит меня из себя, вот что я вам скажу. Ненавижу, когда со мной обращаются как со старой шарманкой. Я знала, что нам нужно потянуть времечко. Надеюсь, вы не против, что я добавила немножко драмы.
Мы с Доггером переглянулись.
– Так это был спектакль! – сказала я.
– И очень профессиональный, если мне позволено сказать, – добавил Доггер.
– Я же играла Офелию в юности, – гордо заявила миссис Мюллет. – «Амлет», так это называлось. Постановка театральной ассоциации. Два раза. В пятницу вечером и в субботу днем, вот как это было.
Она откинулась на кровать, опираясь на одну руку и прикрыв лоб локтем другой. После короткой паузы произнесла:
– «О, как сердцу снесть: Видав былое, видеть то, что есть!» [6]
6
В. Шекспир, «Гамлет», акт 3, сцена 1, цит. по переводу М. Лозинского.
Этот глубокий низкий голос не мог принадлежать миссис Мюллет, голос звучный, исполненный боли и трагедии, от которого меня
Я поймала себя на том, что у меня отвисла челюсть.
– Вот черт! – сказала я.
– Чудесно, миссис Мюллет, – сказал Доггер. – Осмелюсь заметить, что вы – самая восхитительная Офелия, когда-либо украшавшая собой сцену – или опочивальню. – Он улыбнулся.
– О, не стоит, – мило покраснела миссис Мюллет, накручивая прядь волос на палец.
Но нельзя терять время. В конце концов, полиция ждет.
– Поскорее расскажите нам о майоре Грейли, – сказала я. – В нашем распоряжении, наверное, пара минут.
– Это было вчера, – начала миссис Мюллет. – Как я сказала этому инспектору, майор любил время от времени есть грибы на завтрак. Так что я собрала немного по пути к его дому. Мы называем их «пуговки Молли». Вы тоже их ели. Абсолютно безвредные. Изжарила их на масле, как написано в поваренной книге Элизы Эктон и как я всегда делаю – с солью, мускатным орехом и кайенским перцем. Он так и любил их, да. Точно как делала его матушка. Только так, и никак иначе. Я поставила перед ним тарелку и наблюдала, как он уплетает. Надела пальто и отправилась прямиком в Букшоу. Приготовила вам завтрак. И больше ничего об этом не слышала до сегодняшнего утра, когда явился инспектор Хьюитт.
«Что вам нужно?» – спрашиваю я.
«Вас», – говорит он.
«Меня?» – говорю. Я страшно удивилась.
– Инспектор сказал вам, что майор мертв? – уточнила я.
– Сначала нет, – ответила миссис Мюллет. – Он спросил, когда я последний раз его видела, как он выглядел, как себя вел и все такое. Все то же, что сейчас. Заметила ли я что-то странное… был ли кто-то неподалеку… И кто готовил грибы и все в таком духе. Я рассказала ему то же, что и вам.
– Он сказал, что обнаружил тело?
– Нет, – ответила она, подумав. – Вы знаете этих полицейских. Замкнуты, как раковины.
– О да, – заметил Доггер.
– Вы говорили инспектору, заметили ли вы кого-то еще в коттедже? – спросила я, внезапно подумав, что в доме был кто-то еще.
Мне показалось или глаза мисс Мюллет затуманились? Она явно подбирала слова для ответа.
– Я шла через кладбище, – сказала она. – И вы знаете не хуже меня, что можно увидеть на кладбищах.
– И вы видели что-нибудь? – уточнила я.
Ее челюсти сомкнулись, будто их сковал гипс.
– Что-то померещилось, – сказала она. – Должно быть, я съела испорченное яйцо.
Похоже, мне потребуется время, осознала я. Миссис Мюллет не из тех, кого можно поторопить и к кому можно отнестись несерьезно.
– Нам нужно вернуться вниз, – сказала я. – Нельзя заставлять инспектора ждать. Оставайтесь тут и отдохните, миссис Мюллет.
– О, я в порядке, – сердито сказала она, вскакивая. – У меня полно дел.
– Лучше подождать, – вступил Доггер. – Мы же не хотим, чтобы у инспектора сложилось превратное впечатление. Не так ли?