Когда отцовы усы еще были рыжими
Шрифт:
– Тем не менее, - барон кивнул, - тем не менее, господин полковник, газета нужна. Я уже много лет выписываю одну, в дальнейшем я буду присылать ее вам.
– Без десяти двенадцать, - раздался из соседней комнаты педантический голос отца.
– Господин барон, я должен напомнить вам о вашем обещании.
– Очень вам благодарен, господин доктор, сейчас, - Барон повернулся к Рохусу Фельгентрею, борода которого вдруг задрожала, будто под нею работал мотор.
– Вы оказались правы,
– Не нужно мне быть правым, - выдавил из себя Рохус Фельгентрей - мне нужен наш старый Калюнц.
Оттопырив нижнюю губу, барон покачал головой.
– И все-таки вы говорили, что мир нельзя безнаказанно замалчивать, я не ошибаюсь?
– Дурацкое красноречие, господин барон.
– В затуманенном искусственном глазу Рохуса Фельгентрея вспыхнул, словно бы заклиная, слабый отблеск керосиновой лампы.
– Вы же знаете, как мало стоят подобные псевдоистины.
– Не надо чересчур скромничать - сказал барон.
Разве вы сами сегодня не убедились, что мир уже начал свои наказания?
Хердмуте захныкала. И она еще лезла к барону со своими пожеланиями ходить в кино!
– Я бы охотно их исполнил, - сказал барон, - но в данный момент, к сожалению, не рекомендуется покидать Калюнц.
– Без пяти двенадцать, - без всякого выражения произнес в соседней комнате отец.
– Господин барон, вы не держите ваше обещание.
Барон поправил манжеты.
– Нет, господин доктор, просто мне еще не все ясно с шафером.
– С кем?
– Хныканья Хердмуте как не бывало. Я услышал за стеной глубокий вздох отца.
– Возьмите мальчика, он это поймет скорее других. Барон взглянул на меня так, словно от меня зависела его судьба.
– Да? Ты согласен взять на себя эту обязанность?
– спросил он.
Глубоко взволнованный, я кивнул; не знаю почему, на глазах у меня вдруг навернулись слезы.
– Хорошо, - сказал барон, - значит, теперь я могу просить вас пойти со мной.
Мы поспешили за ним в сени. Почти в ту же минуту, запыхавшись, со следами мыльной пены на красном лице по лестнице сбежал дантист Лединек.
– Вот те на!
– воскликнул он.
– Да вы все в сборе!
– Он сорвал с крюка свое ружье и присоединился к нам.
Мои предчувствия оправдались: барон вел нас к свинарнику.
На дворе похолодало. Луна теперь стояла так высоко, что ее серебристо-голубое сияние уже едва достигало Калюнца. На гумне играли уанстеп и слышны были шаркающие шаги танцующих. В конюшне и в свинарнике все было тихо.
– Собака, - сказал вдруг граф Станислав, томиком Рильке указывая в сторону ворот.
Мы все увидели ее. Поджав хвост, она стояла на кривых лапах и принюхивалась к запахам, шедшим от помещичьего
– Прошу всех поторопиться, - крикнул барон, уже дожидавшийся нас в ярком квадрате света у входа в свинарник.
Мы подбежали к нему, и он повел нас вперед по среднему проходу. К свиньям опять вернулась жизнь. Чавкая, стояли они перед только что наполненными кормушками и благодарно крутили хвостиками - ни дать ни взять пропеллеры.
У двери в каморку Свертлы мы остановились. Рядом, на гумне, музыканты грянули новогодний туш.
– Пожалуйста, - хрипло проговорил барон.
Я вдруг совершенно успокоился.
– Да, конечно, - ответил я, согнул указательный палец и постучал.
– Войдите, - произнес сдавленный детский голос.
Я открыл дверь и вошел.
Свертла стояла посреди комнаты. На ней было синее, выцветшее, ситцевое платье, торчавшее во все стороны, точно палатка, и доходившее ей почти до самых башмаков. В рыжем ежике ее волос застряло несколько конфетти, а зеленые глаза без всякого любопытства уставились на меня.
Я отвесил ей поклон и попросил ее выйти со мной.
Она, казалось, ничего не имела против. Тогда я взял ее за руку, и мы переступили порог.
Туш на гумне смолк.
Я откашлялся.
– Дорогие друзья!
– сказал я.
– Позвольте мне сейчас представить вам фрейлейн Свертлу, невесту господина барона.
– Новому году - ура!
– рявкнул чей-то трубный глас, и тут же громом раскатился выстрел в потолок. Свиньи прекратили жевать, подняли головы и попытались выглянуть из-под своих вислых ушей.
– Спасибо за внимание, кузен Губертус, - сказал барон.
– Ты будешь хорошим солдатом.
Дантист Лединек широко улыбнулся.
РАССКАЗЫ
Из сборников:
BARFUBGESCHOPFE 1958
EINE RECHNUNG DIE NIGHT AUFGEHT 1958
MAN SOLLTE DAGEGEN SEIN 1959
DAS LOS UNSERER STADT 1959
DIE BLUMEN DES HERRN ALBIN. AUS DEM BUCH EINES SANFTMDTIGEN 1963
OHNE EINSATZ KEIN SPIEL 1964
WAS ICH FUR MEIN LEBEN GERN TUE 1968
ICH BRAUCHE DICH 1976
ВЫСТУПЛЕНИЕ
В шесть они построились.
Было еще темно.
Они стояли напротив ящика. На нем было расстелено знамя. На знамени лежало распятие. Рядом с распятием - книга.
Светили прожекторы.
Стоящие в строю терли глаза и жмурились. Некоторые прислонились друг к другу и досыпали стоя.
Винтовки они держали в руках; они еще не научились составлять их в козлы.
Снаружи, за воротами, стояли матери; молча.
Часовой ходил взад и вперед. На голове у него поблескивал стальной шлем. Моросил дождь. Во дворах стоял туман.