Команда бесстрашных бойцов
Шрифт:
В яме, почти доверху заполненной ярко окрашенными железяками, оставшимися от бензозаправки, лежал раскуроченный корпус вертолета Ми-24, и через пробоины было видно, как пожилая упырица с фиолетовой рожей, взбесившись от первых холодов, упрямо таранит лбом останки приборной панели. Вампиры любят тепло, и дыхание зимы приводит их в состояние неконтролируемого гнева суток на десять. Потом большинство из них вымирает, а наиболее крепкие впадают в подобие медвежьей спячки. С ноября по март дееспособность сохраняет один из ста упырей, и у такого монстра лучше не становиться
– Да мы так до вечера и половины пути не осилим, – ворчал Даня.
Мастер в ответ лишь пожимал плечами. Возможность вынужденной задержки они предусмотрели заранее и всем необходимым запаслись, как следует. Но лучше бы им не останавливаться на ночевку в незнакомой части города. Кто знает, чье внимание они тут привлекут…
Наконец, Гвоздь отыскал приемлемый проезд, и Гэтээс счастливо прорвался к бывшей железнодорожной платформе Братцево. Пластикатные шпалы здесь давно растащили на топливо для самодельных печек, а рельсы разбросаны были так, словно великан когда-то прошел тут, поминутно вытряхивая груды стальных спичек из гигантского коробка.
Тягач переехал оплывшую железнодорожную насыпь и уперся в оранжево-черный шлагбаум. Стоп! Дальше хода нет.
– Что будем делать, командарм? – осведомился Гвоздь.
– А ничего. Сейчас они сами повылазят.
Однако время шло, и никто не покидал стрелковых точек. А их, судя по светящимся кружочкам, изображавшим на экранах наблюдения людей, было всего две. Тогда генерал врубил на полную мощность громкоговоритель и зло заорал:
– Это команда, мать вашу, а не какие-нибудь хмыри! Неужели сами не видите?
Ноль внимания. Шлагбаум так и не подняли.
Тогда он прокричал местным частоту связи, и через минуту ему ответили по токеру не менее злым голосом:
– Чья, блин, команда? Я, блин, все, блин, команды тутошние знаю. И тебя бы знала!
– Команда генерала Дани, – ответил он спокойнее, – московский Юг.
Связь прервалась. То ли на той стороне совещались, то ли что-то отвлекло внимание местных. Генерал хотел было рявкнуть о полной готовности сровнять засаду с землей (такая возможность у него была), полить бензином и пожечь (чего не сделал бы ни при каких обстоятельствах, поскольку не любил все бессмысленное), но тут девичий голос, донимавший его вопросами, вновь зазвучал в токере:
– Какого Дани?
– Даниила Уварова, если кому понятней станет.
– Это чего, тот самый?
– В смысле – тот самый?
– Ну, который захватил трех, блин, гоблинских магов, лично перебил взвод Верных защитников и показал, блин, кагану голую задницу с расстояния в сто метров?
Генерал возмутился:
– П…ж! Мы взяли только одного!
– О! Да ты, парень, вроде как звезда… Ну, заезжай тогда.
Полосатая балка шлагбаума медленно поднялась. Подъехав поближе, Даня разглядел: ее, оказывается, приводил в действие шпендрик лет десяти. Из-за его плеча выглядывало два ствола старого охотничьего дробовика.
«И
– И с этой милой штучкой они хотели остановить тягач, усыпанный магическими примочками? – язвительно спросил Гвоздь, ни к кому особенно не обращаясь.
Проехав шлагбаум, Даня тормознул, вылез из люка и задал вопрос:
– Ну, где старшая?
Мальчуган, робея, запнулся, но потом звонко отбарабанил:
– Княгиня Елизавета Братцевская имеет честь принимать в своем замке странствующих витязей, совершающих северный поход… – дальше его как заклинило, и он не смог произнести ни слова.
Не разобравшись, Даня переспросил:
– Поход у нас точно северный… северный, екарный бабай, ледовитый. А кто винтязи-то, емана? Только что вроде какая-то баба со мной разговаривала…
Часовой помялся и ответил менее уверенно:
– Ну… это же вы вроде как витязи… Ну, так Лиза сказала…
– Я манаю… – глубокомысленно заметил Даня.
Воцарилось молчание. На помощь высоким переговаривающимся сторонам поспешил Гвоздь:
– Милый юноша, благородный паж и э-э-э… сын полка… мы готовы следовать велению высокочтимой княгини, вот только не поймем никак, где тут замок?
– Тама! – решительно указал «благородный паж».
«Тама» Даня с Гвоздем увидели старую бетонную постройку, обложенную со всех сторон остовами мертвой бронетехники и отдельными листами брони, неумело вырезанными с помощью дорогой магической игрушки «Автоген Дуремара».
«Сын полка» тем временем вспомнил концовку ритуального приветствия:
– …со своей отважной дружиной. В честь гостей будет пир. Вот.
Часовой сделал паузу и добавил к сказанному контрабандный вопрос:
– А что, настоящий живой генерал Даня с вами приехал? Прямо так? Он внутри сидит?
– Ты прав, отважный воин! – ответил ему Гвоздь.
«В дружине-то сколько народу? Человек семь, надо думать, вряд ли больше», – предположил Даня.
На самом деле их оказалось целых восемь…
Княгиня Елизавета оказалась шестнадцатилетней рыжей шпингалетиной с ужасно суровым лицом. На груди – армейский бинокль. Почти карликовый рост она успешно возмещала накачанной мускулатурой и голосом, который вполне можно было бы назвать «хмурым», если б не существовало еще более точного слова «сверлящий». Княгинины плечи разъехались на викингскую ширину. Передвигалась хозяйка «замка» по-медвежьи неуклюже и основательно.
«Из тех, кто не умеет быстро бегать, зато стоит так, что домкратом с места не сдвинешь…» – оценил Даня.
Княгиня Братцевская подала руку и крепко сжала Данины пальцы, пробуя генерала на вшивость. Он усмехнулся. Ох, и любят девки выдрючиваться…
Наконец она освободилась и приветливо улыбнулась, делая вид, что ей совсем не больно.
– Это ты – Даня?
– Я.
Она смерила его взглядом, полным скепсиса. Мол, и этот хлюпик – великий герой Даниил Уваров?
– Такому гостю мы рады. А твой… второй?