Комната наверху
Шрифт:
На мгновение могло показаться, что шофер или не слышал сказанного, или не собирался отвечать. С мрачным лицом, озаряемым сполохами огня, он продолжал как ни в чем не бывало согревать руки. Красноватые блики оттеняли глубокие морщины, идущие от квадратного подбородка к скулам.
Затем он обернулся, лицо его оставалось спокойным и бесстрастным.
— Я что-то замерз. Она потерпит пару минут? — вежливо осведомился Свендсен, но чувствовалось, что он не сомневается в положительном ответе. Усевшись за стол, он вытянул ноги.
Дворецкий
— До чего же здесь темно! — заметил он.
Бросив нож, кухарка подошла к выключателю. Яркий свет отнюдь не придал помещению более веселый вид, лишь подчеркнул ее старость. В дальнем торце длинной, похожей на грот комнаты сгустились тени.
Моргая, шофер посмотрел на заглавие книжки, которую читал дворецкий. «Странная ночь в Париже и другие рассказы» Ги де Мопассана. Он с любопытством взглянул на Уэймюллера. Тот даже не шелохнулся.
Минуты шли, тишину нарушали лишь стук поварского ножа да бульканье кастрюли на плите. Свендсен взял морковку из миски на столе и принялся грызть. Через минуту он спросил:
— И как, легко работать у Корвитов?
Дворецкий не поднял глаз, но сразу перестал читать. Его палец рассеянно заскользил по корешку книги. Ответила кухарка.
— Да, вполне. Они очень приятные люди. И здесь было очень весело, прежде чем мисс Киттен…
Дворецкий бросил на нее сердитый взгляд, и она умолкла. Свендсен переводил взор с одного на другую, но ничего не мог понять. Лицо Уэймюллера было совершенно пустым, а кухарка так и застыла с приоткрытыми губами. Несколько секунд она храбро выдерживала взгляд Свендсена, затем опустила глаза.
Последовало еще одно недолгое молчание. Наблюдая за ними из-под опущенных век, Свендсен сломал спичку пополам, расщепил кончик и рассеянно попытался установить ее на краю стола. Ничего не получилось, и он бросил спичку в мусорное ведро.
В тишине резко задребезжал звонок. Обернувшись, Свендсен увидел черный ящичек на стене около буфетной. Лампочка мигала над табличкой с надписью «кабинет».
Поднявшись, дворецкий оправил сюртук и провел рукой по волосам.
— Должно быть, мисс Хильда хочет вас видеть.
Шофер встал без единого слова. В отличие от Уэймюллера, он не стал ни одергивать пиджак, ни приглаживать волосы, а просто вышел из кухни вслед за дворецким. Они миновали темную столовую, обставленную тяжелой, старомодной мебелью и убранную картинами, затем свернули налево, в такую же темную и мрачную комнату с огромным роялем и стульями с жесткими спинками. Потом свернули налево еще раз, сделав круг и дойдя до помещения, расположенного, как и кухня, в глубине дома. Спустившись на ступеньку, они вошли в комнату, похожую на кабинет.
Он был погружен в темноту. Лишь тонкий сноп света проникал сквозь стеклянные двери, выходящие на террасу. Самым примечательным предметом здесь был громоздкий каменный камин, поднимавшийся до потолка. Стены покрывали темные старомодные деревянные панели. По обе стороны
Девушка, облокотившаяся о камин, вертела в руках какую-то безделушку, взятую с каминной полки. Услышав шаги мужчин, она поспешно поставила ее на место и обернулась, резко и испуганно.
— Это Свендсен, мисс, — произнес дворецкий, после чего покосился на каминную полку, повернулся и вышел.
В тусклом свете шофер увидел тоненькую девушку, чуть выше среднего роста, с темными, тщательно причесанными на прямой пробор волосами, уложенными в толстый пучок. Несмотря на ее рост, девушка казалась хрупкой благодаря маленькому личику, маленьким рукам, узким плечам. Она стояла, полуотвернувшись к камину, словно готовая вот-вот убежать.
Было в ее облике что-то тревожное. Во-первых, лицо. Оно могло бы быть хорошеньким, благодаря правильным чертам, большим глазам и пухлым губкам, но вовсе не казалось привлекательным. Девушка была не в меру ярко накрашена — слишком много пудры на бледной коже, слишком много маслянисто-красной помады на маленьких губах, и чересчур много черной туши вокруг серых глаз.
А еще ее одежда. В странном противоречии с макияжем, девушка была одета явно небрежно — в коричневый свитер, клетчатую юбку и коричневые мокасины на босу ногу.
Но было в ней и еще что-то неестественное. Напряженность маленького лица и напряженность в тонком, прямом теле. Это зрелище вызывала едва ли не боль. Ее глаза смотрели настороженно, словно чего-то ждали, и выглядела она так, будто неделю не спала.
— Я мисс Корвит. Моей матери сейчас нет. — Ее приглушенный голос был под стать лицу, усталый и беспокойный. Весь облик девушки излучал тревогу и усталость.
Шофер вежливо ждал, глядя на ямочку между ее ртом и остреньким подбородком. Хотя его руки были опущены, и ему не на что было опереться, он казался удивительно раскрепощенным по контрасту с девушкой, стоящей напротив.
— Вы, должно быть, удивляетесь, что нам понадобился шофер всего на месяц. — Она подождала ответа, но мужчина промолчал. Она схватила себя за запястье и сжала так, что вены вздулись. Он с удивлением наблюдал за ней. Хватка ослабла, но пальцы девушки слегка подергивались. Под его непринужденным взглядом она явно становилась все напряженнее.
— Наш бывший шофер неожиданно уволился. Мы скоро уезжаем из города, и моему отцу придется немало поколесить по Коннектикуту и Нью-Джерси, чтобы закончить здесь все дела. — Она помолчала. — Он не водит машину. — Ее взгляд метнулся к полу, дивану, окнам. Затем, словно осененная внезапной мыслью, она спросила: — Как вы сюда добрались?