Конец денег

Мануйлов А.

«Свободное время может быть заполнено всякой игровой деятельностью, но прежде всего это свобода потерять свое время, „убить“ его в известных случаях, израсходовать его в чистой трате. Вот почему недостаточно сказать, что досуг „отчужден“, потому что он является только временем, необходимым для восстановления рабочей силы. „Отчуждение“ досуга имеет более глубокий характер: оно не состоит в прямом подчинении его времени труда, оно связано с самой невозможностью потерять свое время» 15 .

15

Бодрийяр Ж. [Baudrillard J.] Общество потребления. Его мифы и структуры. М.: Культурная революция, Республика, 2006. С. 135

С этической точки зрения личное время – это зона интима, сравнимая с религиозным экстазом или сексуальностью. В социуме это право на свободный досуг и возможность проявить волю. Фактически картина значительно отличается от большинства постулатов. Трата (изъятие) субъективного времени (речь не идет о рабстве, когда время строго регламентировано хозяином раба), которая встречается повсеместно,

начиная с рекламы, которую вынужден смотреть потребитель (формально это не так), работы сверх нормы (не всегда оплачиваемой), участии в обязательных социальных процессах, навязанных властью, и заканчивая пробками, очередями, задержками по выплате как неотрегулированной структурой взаимодействия государства с гражданами, по сути, является одним из видов насилия, не физического, не психологического, но временн'oго. В свою очередь данный вид насилия распространяется на все виды деятельности человека, живущего в рамках системы, где точно подсчитано, сколько необходимо времени на тот или иной процесс; допустим, чтобы получить денежную сумму, способную удовлетворить потребность и сделать человека счастливым, исходя из того, что цены формируются вне зависимости от пожеланий субъекта (кроме черных и блошиных рынков, где цена зачастую формируется прямо на месте, но они уже относятся к теневой экономике, той части системы, которая существует автономно; чаевые официантов). Но именно сбой в системе, столь привлекательной, обещающей изобилие посредством увеличения потребления и производства, приводит к незначительному временн'oму освобождению, хотя многие исследователи подметят, что, благодаря техническому прогрессу, человек получил больше личного времени, рабочий день стал короче, но, в сущности, давление на субъекта переместилось из сферы производства (работы) в область потребления (досуг, свободное время). В данном контексте интересен пример с лишением свободы преступника. Каковы функции тюремного заключения: лишение социальных возможностей (обязанностей и благ), лишение выбора или захват времени? Можно ли отнести недостаток социальной и личностной реализации к отсутствию индивидуально переживаемого времени? Судя по всему, именно в таких условиях обостряется индивидуальное переживание времени, так как субъект оказывается исключенным из глобальной социальной системы (он попадает в сжатое сообщество людей, где действуют более жесткие законы с одной стороны, но, с другой стороны, они не завуалированы сложным социальным взаимодействием, нескончаемым потоком информации, который становится неотъемлемой частью личности человека за пределами тюрьмы, если он не уединился в горах и не дал обет молчания), у него нет возможности включиться в игру растущих потребностей, попасть в капкан двусмысленных рекламных слоганов и стать жертвой двойных политических стандартов. Однако он всеми силами стремится вернуться на «свободу», убежать не только от физических и психологических испытаний, но и от острого интимного переживания времени, когда все внимание привлекает к себе обратный отсчет – дата освобождения или смерти.

Реализация времени в социуме, как и совместное существование субъектов, может проявляться на разных уровнях: к примеру, на уровне ощущения времени (личное время) и процессов, связанных с его материализацией в рамках жизни субъекта, или на уровне взаимодействия субъектов, групп. Это может быть и уровень институций, связей между ними, где общее время занимает господствующую позицию по отношению к личному. В случае с ощущением времени происходит социальное обособление с общим временем, это зона интима, в которой отображаются индивидуальные особенности восприятия времени субъектом. В поле социума субъект действует в рамках социального дискурса, зона интима вынужденно уходит на второй план, вместе с тем и время приобретает иной статус – оно становится общим не в плане коллективного переживания, а в плане обязательства отдавать собственное время и получать чужое (в условиях современного потребления функционально продавать и покупать, например, получать зарплату, отработав определенное количество часов, а затем тратить ее на приобретение услуг (чужого времени) и т. д.). Социальные, государственные институты – это наиболее динамичный и вместе с тем фиктивный по отношению к нейтральности времени уровень. Ключевую роль играет манипуляция временем целых институтов, крупных социальных групп, диктующих свои временные условия стратам или субъектам, максимально отдалившимся от интимного переживания времени. Подобные общественные структуры являются основой коммуникации между этническими группами, государствами, внедряя культурные кодексы, запреты, экономические модели и политический стиль управления (госаппарат, структуры бизнеса, СМИ, университеты, дифференцированные группы потребителей и пр.). В сущности, субъект постепенно отдаляется от личного времени в той или иной степени на каждом из уровней – даже на уровне восприятия времени, но в условиях современности это не приводит к восстановлению общего пространства – архаического коллективизма, скорее начинается отчуждение, потому как субъект опирается на общественный договор 16 и в отношении времени. В этом процессе время находится в центре. Но влияние времени на субъект и ответные попытки повлиять на время (по сути, изменение представлений о времени и использование этих представлений) не ограничивается полем этического и социального. Политика вторгается в ход времени, выстраивая иерархическую систему, структурируя его в собственных интересах 17 .

16

«Левиафан» Т. Гоббса, «Два трактата о правлении» Д. Локка, «Об общественном договоре» Ж-Ж. Руссо

17

Подробнее о социокультурном процессе см.: Орлова Э. А. Процессы формирования референтных образований (образцов, ценностей, норм) в социально значимых ситуациях // Обсерватория культуры. М.: РГБ. 2011. N 1. С. 4—13

Иерархические системы управления, где власть занимает верхушку вертикали, несмотря на наличие инверсивных связей, когда управляемый оказывает влияние на управляющего и может занять позицию лидера, до сих пор актуальны в современном сообществе. Формирование государственных и негосударственных институтов, законов, в рамках которых проходит политическая жизнь определенного сообщества, напрямую связано с аппаратом давления, то есть навязывания на рациональной

основе органов власти. В этом смысле политическая система формируется и действует в социальной среде как поводырь и состоит из нескольких компонентов: организационный (организация общества), культурный (формирование общего сознания, психологии и идеологии), нормативный (социально-политические и правовые нормы), коммуникативный (информация), функциональный (непосредственное осуществление управления) 18 . В этой связи стоит обратиться к «Анти-Эдипу»:

18

Севостьянов Д. А., Шевченко Н. П. формальные свойства иерархических систем и проблема инверсивных связей // Обсерватория культуры. М.: РГБ, 2011.N 1. С. 98—101

«Возможно, что всегда было только одно государство – духовное или временное, тираническое или демократическое, капиталистическое или социалистическое – государство-пес, которое „говорит в пене и в вое“. Ницше дает намек на то, как действует этот новый социус, – беспрецедентный террор, по отношению к которому древняя система жестокости, формы дрессуры и наказания – просто ничто. Согласованное разрушение всех первобытных кодирований или – что еще хуже – их насмешливое сохранение, их сведение к состоянию второстепенных деталей в новой машине, и новый аппарат вытеснения» 19 .

19

Делез Ж., Гваттари Ф. [Deleuze G., Guattari P.-F.] Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения. Екатер.: У-Фактория, 2007. C. 302—303

Каждый из компонентов так или иначе связан со временем. В организации общества время играет едва ли не основную роль, начиная с дней недели, делового календаря, когда каждый из институтов взаимодействует друг с другом в определенных временных рамках, ориентируясь на дату вступления закона в силу, сроки отчетности и т. д., и заканчивая социально-политическими и правовыми нормами, культурно-историческим взаимодействием эпох (в том числе идеологии, национального сознания и психологии), передачей информации (коммуникативная функция, соревновательный аспект).

Но еще более напряженное столкновение времени можно наблюдать в экономике, так как время напрямую связано с финансовым оборотом, деньгами, которые постепенно начинают замещать некоторые функции времени, превращаясь в универсальную единицу коммуникации. Основная сложность заключается в том, что денежный оборот, в отличие от времени, имеет свойство ускоряться; в этом случае объем денежной массы увеличивается наряду с ростом производства и развитием усовершенствованных технологий. Однако числа, используемые для подсчета времени и денег, в корне отличаются друг от друга. Деньги – абстракция, отвлеченное понятие, как число и время, но в отличие от числа, деньгами можно измерять некоторые свойства и результаты деятельности человека, факты, тогда как время соотносится с определенным периодом, дифференцируемым, дающим возможность выявить не столько факты, сколько соотношение видов деятельности и условий, в которых она была произведена. С точки зрения экономики в числах (статистика, ВВП, ВНП, ВП и пр.) скрывается тенденция к развитию, которая сопровождается фиксацией изменений в тех же числах. Но в целом за границей числовых показателей остается огромный пласт неизмеримых действий как субъекта, так и целых систем:

«Мы говорим здесь о самом экстраординарном блефе [ВНП] современных обществ – о процедуре „белой магии“ с цифрами, которая в действительности скрывает черную магию коллективной околдованности. Мы говорим об абсурдной гимнастике бухгалтерских иллюзий, о национальном счетоводстве. Принцип этой магии – не учитывать ничего, кроме факторов видимых и поддающихся измерению соответственно критериям экономической рациональности. На этом основании в магическом подсчете не учитываются ни домашний труд женщин, ни научные исследования, ни культура – и напротив, в нем могут фигурировать некоторые вещи, не имеющие к росту никакого отношения, только в силу того факта, что их можно измерить. Кроме того, подобные подсчеты имеют то общее с мечтой, что они не учитывают негативности явлений и складывают все – вред и позитивные элементы, – следуя всеохватывающему алогизму (отнюдь не невинно)» 20 .

20

Бодрийяр Ж. [Baudrillard J.] Общество потребления. Его мифы и структуры. М.: Культурная революция, Республика, 2006. С. 46—47

В мире изобилия и потребления экономика слишком жестко вторгается в психику человека, являясь не только следствием, но и причиной многих проблем, находящихся в дискурсе психологии и психоаналитических теорий. Отчаяние, которое пронизывает жизнь человека, связано с временным фундаментом (отчаяние бесконечного), его ограниченностью и бесконечностью одновременно, с потреблением в поиске изобилия. Согласно Серену Кьеркегору,

«я – это синтез конечного, которое ограничивает, и бесконечного, которое делает безграничным»,

а воображаемое вначале держится за воображение, однако воображение касается чувств, значит, воли, поэтому можно иметь воображаемое чувство, знание и волю 21 . Получается, что воображаемое порождает и воображаемые знания, ощущения, временн'oй аспект, отданный государству, социальной системе сообщества, также превращается в нечто воображаемое, переживаемое не внутренне, а внешне, через взгляд на часы, через подсчет времени, над которым потерян условный контроль субъекта, он как роль реализован в жизни субъекта, и кажется, что каждый реализовывает собственную действительность, но на самом деле, субъект выбирает из узкого круга предложенных моделей экзистенции (профессия, социальная роль, статус и функции в обществе), либо вырабатывает собственную модель, которая рано или поздно вступает в конфликт с более распространенной моделью, принадлежащей большей по численности и сфере влияния группе. Именно недостаток бесконечного ограничивает восприятие человека.

21

Кьеркегор С. [Kierkegaard S.A.] Болезнь к смерти. М.: Академический проект, 2012. С. 47