Корабль судьбы (Книга 1)
Шрифт:
Неожиданно назвав ее по имени, он тем самым ощутимо переменил весь тон разговора. Он указал ей на стул, и она медленно села. Брэшен же, наоборот, поднялся и прошагал через каюту, чтобы вернуться к столу с бутылкой рома и двумя стаканами. Налил понемногу в тот и другой. Посмотрел на Альтию и улыбнулся, вновь усаживаясь на место. Пододвинул ей стакан. Руки у него, между прочим, действительно были отменно чистые. Альтии понадобилось усилие, чтобы вернуться к теме их разговора. Он спросил ее, что она думала. Пора было отвечать.
— Не знаю я, что я думаю. Наверное, я с самого начала сказала себе, что решение принимать
Прозвучало почти как обвинение, хотя Альтия совсем того не желала. Она взяла свой стакан и отпила. Брэшен сложил руки на груди.
— Да уж, — хмыкнул он. — Не устаю убеждаться. И тоже потянулся к стакану.
Альтия решила переменить течение разговора.
— Надо еще и с Совершенным считаться,—сказала она. — Нам обоим известно, что пиратов он не выносит. Каково ему-то придется?
Брэшен снова хмыкнул и со стуком опустил стакан на стол.
— Вот тут-то, — сказал он, — и начинаются чудеса. Лавой, знаешь ли, утверждает, что корабль будет просто в восторге.
— Ему-то откуда знать? — не поверила Альтия. — Он что, уже разговаривал с Совершенным на сей счет? И заручился его согласием? — Ее негодованию не было предела. — Да как он посмел? Еще чего не хватало — засорять Совершенному остатки разума всякими сомнительными идеями.
Брэшен наклонился к ней через стол.
— А он утверждает, будто корабль сам с ним об этом заговорил. Якобы он, Лавой, однажды спокойненько покуривал трубку, стоя на баке, и носовое изваяние к нему обратилось, спрашивая, не случалось ли ему когда подумывать, а не податься ли в пираты. Вот тут нашего Лавоя, стало быть, и посетила светлая мысль, что самый лучший способ проникнуть в пиратскую гавань — это на пиратском корабле. А Совершенный еще и расхвастался, будто знает внутри архипелага уйму всяких тайных путей. Во всяком случае, Лавой так говорит.
— А самого Совершенного ты спрашивал? Брэшен покачал головой.
— Я побоялся заговаривать с ним об этом. Еще вообразит, будто я склонен это одобрить! Тогда его поди удержи. Или, наоборот, решит, что я резко против, и пустится во все тяжкие, чтобы настоять на своем. Самоутверждения ради. Да кому я объясняю, ты не хуже меня знаешь, на какие фортели он способен! Уж если подходить к нему с этим, так только если мы все будем «за». А если выскажусь я один — как бы не дошло до беды.
— Сдается мне, уже дошло, — проговорила Альтия задумчиво. Ром породил у нее в желудке очажок тепла. — Последнее время Совершенный довольно-таки странно себя ведет.
Брэшен криво улыбнулся:
— А что, на твоей памяти бывало иначе?
— Нет, он всегда странный, но тут, по-моему, заскоки пошли еще те. Сегодня он, например, такое мел, что меня даже в дрожь бросило. Дескать, Кеннит — это судьба, с которой мы обязаны встретиться. И никакие, стало быть, мелочи не должны нас отвлекать от великого предназначения.
Брэшен осторожно спросил:
— А ты не согласна?
— Насчет великого предназначения — ну, не знаю. У меня, Брэшен, воображение, знаешь ли, не идет дальше того, чтобы застукать «Проказницу» в удобный момент, на якорной стоянке, когда на борту будет самая что ни есть сокращенная вахта, потихоньку украсть ее и увести. Вместе с нашими ребятами из команды, если хоть один из них остался в живых. Чего еще? Лить
— И я не хочу, — ответил Брэшен негромко. И плеснул понемногу рома в оба стакана. — Другое дело, не очень-то верится мне, что мы сумеем вернуть «Проказницу» без крови и битвы. Так что надо бы внутренне приготовиться к худшему.
— Догадываюсь, — неохотно согласилась она.
И сама спросила себя, а не пустые ли это слова. Ей ни разу не доводилось бывать в каких-либо сражениях. Весь ее батальный опыт исчерпывался несколькими кулачными потасовками в тавернах. Альтии трудно было даже вообразить себя с абордажной саблей в руке. Да, она умела постоять за себя, когда на нее нападали. Это качество она за собой знала. Но как она прыгнет через борт на чужую палубу, размахивая оружием, как она станет убивать людей, которых до того никогда прежде не видела? Она сомневалась, что способна на это, даже теперь, когда вроде было самое время мысленно погеройствовать — сидя с Брэшеном в тепле и уюте капитанской каюты. «Нет, — сказала она себе в конце концов, — это как-то не по-нашему. Мы, торговцы Удачного, так не поступаем!» И в самом деле, ее с детства учили, что лучший путь к получению желаемого лежал через переговоры. Но… Альтия хотела вернуть свой корабль. Хотела поистине бешено. Со всей силой, со всей страстью души. И — почем знать? — если однажды она воочию увидит свою возлюбленную «Проказницу» в руках у захватчиков, тут-то все и встанет на место? И она без дальнейших духовных метаний подхватит ту самую саблю и кинется убивать этих людей?
— Ну что? — спросил Брэшен, и до нее дошло, что она уже довольно долго смотрит мимо него в кормовой иллюминатор, туда, где белым кружевом пенится в темноте их кильватерный след.
Альтия снова посмотрела капитану в глаза. Повертела в пальцах стакан и спросила:
— Что — что?
— Я говорю — ну что, подадимся в пираты? Или, по крайней мере, прикинемся, что подались?
Альтия внутренне заметалась, не в силах сделать осмысленный выбор.
— Ты — капитан, — сказала она наконец. — Я думаю, тебе и решать.
Брэшен помолчал немного, потом улыбнулся.
— Должен сознаться, иной раз об этом подумаю — и приятно. Я, кстати, уже начал обдумывать кое-какие подробности. Флаг, например. Как тебе покажется алый морской змей на голубом фоне?
Альтия поморщилась.
— Вряд ли такой символ окажется приносящим счастье. Зато страшноватый!
— Страшноватый? Значит, то, что надо. Правду молвить, я долго выбирал знак пострашнее, и этот — прямо из моих худших кошмаров. А что касается удачи и счастья, то, боюсь, придется нам их себе обеспечить самим!
— Собственно, как и всегда, — подытожила Альтия. — Так мы только за работорговыми судами будем гоняться?
На мгновение его лицо стало угрюмым. Потом в глазах появился отблеск прежней улыбки.
— Может статься, — сказал он, — что нам вообще ни за кем не придется гоняться. Может, удастся лишь прикинуться, что мы кого-то поймали… или собираемся это сделать. Станем на время актерами, не возражаешь? Я изображу недовольного младшего сына какого-нибудь удачнинского торговца. Этакого вельможного отпрыска, пакостника и хлыща, решившего отправиться на юг с намерением попробовать себя в политике и пиратстве. Как тебе?