Королева для нищего
Шрифт:
— Да…
— Доставка, сборка, все оплачено. Куда заносить?
— Что заносить?
— Девушка, ну вы как покупали то? Тут вот написано: Кровать, двуспальная, цвет «Яблоня». А не, зачеркнуто. «Кедр глянец». Название такое интересное — «Окно в Европу», — мужчина нахмурился, и, наклонившись к Вере, ткнул пальцем в листок бумаги, подтверждая сказанное.
«Кровать. Двуспальная».
Артем.
— Хозяйка, ну у нас еще два адреса, пощади. Начальник голову оторвет, если не уложимся, — в подъезде стояли еще два мужика, нетерпеливо потирая руки.
— Проходите, конечно. Первая дверь
«Может для себя старается?» — Вера улыбнулась и приложила ладонь к горячему лбу.
Артем.
С постоянными мыслями о нем, у Веры начиналась гребаная аритмия.
Минут через 40, когда рабочие закончили и отчитались о проделанной работе, Вера, избегая вопросительных взглядов дяди Гриши и Люды, заперлась в своей комнате. От какого-то вдруг нахлынувшего счастья, хотелось петь.
— Угнала тебя, угнала, ну и что же тут криминального? — Вера тихонько мурлыкала под нос, заправляя новую кровать новым постельным бельем. Бабушка будет наверняка недовольна. И распечатанное постельное белье будет последнем списке.
Развалившись поперек постели, Вера мечтательно уставилась в потолок.
Не слишком ли быстро как-то все? Она чувствовала, что Артем уже не знакомый, не друг, но и, увы, не ее мужчина. А так хотелось, если честно. Ведь он действительно ей понравился. В первый раз, тогда в ресторане. Да, он был не единственным мужчиной там, но глаза сами почему-то зацепились за крепкую фигуру. Он сам, того не осознавая, привлек ее внимание. И сейчас как никогда, отчаянно захотелось в омут с головой. Забить на все запреты, на косые взгляды, на осуждения. Столько времени быть примерной, сейчас хотелось попробовать то, чего действительно хотелось самой, а не другим. Хотелось нарушить правила, нарушить давно вбитые в голову принципы. Хотелось сойти с ума. Ведь он позволил, сам предоставил ей такой шанс. Сам сделал первый шаг.
Конечно, вся ситуация пугала ее до чертиков. Он, если так прикинуть, был ровесником ее гулящей матери, к тому же женат. Нельзя было вот так, с женатым мужчиной. Не принято. А тех, кто позволяли себе, пусть даже по большой любви, все равно под одну гребенку гребли. Кем были эти молоденькие девочки, с богатыми мужчинами? Вот об этом и речь.
У Веры не было возможности как-то проявлять свои чувства, говорить о вдруг возникших отношениях, пусть и таких неправильных, для остальных, но ведь это тоже были отношения. Да и о любви пока говорить не приходилось, но то, как приятно ныл низ живота, когда она думала об Артеме, говорил сам за себя. Бабочки в животе, говорите? Да, это были они.
Как в первый раз.
Вера думала о его жене. Они ведь тоже когда-то вот так встретились, что-то зажглось. Брак, семья, ребенок, все как у всех. И вдруг Вера. Клинкова. Собственной персоной, так нагло «угнала» чужого мужика. А угнала ли? Сколько продлится ее маленькое, но такое необходимое, непонятное никому счастье? Вера прекрасно понимала, что его семья занимала приоритетное место, но ведь
«Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: что такое хорошо и что такое плохо?»
— У тебя, откуда такие деньжищи, Верка? — в комнату вошел дядя Гриша, прерывая мыслительную деятельность, — Новая койка, да еще какая? Подворовываешь что ли? — он засмеялся, обводя взглядом пустые коробки, и снятое с кровати грязное белье.
Хотелось, конечно, ляпнуть что-нибудь, но Вера вовремя прикусила язык.
— Работаю, дядь Гриш. Ты тоже попробуй, глядишь и сменишь свой диван. С друзьями-клопами может, и жаль расставаться, но, во всяком случае, в жизни же должно что-то меняться, — она улыбнулась, закидывая ногу на ногу прямо на кровати.
— Язва ты Верка, вся в мать. Я в детстве с Танькой сладу не знал, тоже все время языком не по делу трепалась. Я сейчас Люду на рынок провожу, потом к бабушке в больницу.
— Меняешься прямо на глазах. Пить бросил, отчитываться вдруг начал. Не уж то любовь, а? — Вера театрально приложила руку к груди, удивленно вскидывая плечи.
— Зараза, — зашипел мужчина и поспешил убраться из комнаты, но Вера успела заметить, как порозовели его щеки.
Вот вам и весь ответ. Без любви никак, она вон жизни спасает. Прошлое свое пересмотреть заставляет, ошибки свои, все то дерьмо, которое было. И дышать легче становится.
Людям нужно чтобы их любили, на крайняк, самому кого-то любить.
Любовь она ведь мир спасет.
Может позвонить Самохиной? Похвастаться? Хотя она точно скажет, что дура. Ну, подумаешь, койку подарил. Сам же и будет тебя на ней трахать. Вот если бы колечко, какое подарил, или может шубку, то другой разговор. А кровать. Странный вообще подарок. Кто дарит кровати?
А Клинкова и за кровать была благодарна, нужный и практичный подарок.
Покинув свое «Окно в Европу», Вера вскрыла заначку и пересчитала имеющуюся сумму.
— Было бы еще больше, если бы не Денис, сучара, — Вера с силой захлопнула алюминиевую коробку из-под кофе и снова спрятала ее за шкаф.
— Верочка, мы пошли, — в комнату заглянула Люда, тепло улыбаясь. Ее забавный голубой берет съехал набок, и она нетерпеливо дернула его обратно, — Поешь, там все в холодильнике.
— Люд, ну пошли, а, — откуда-то из коридора «заныл» дядя Гриша.
— Спасибо. Надеюсь, вы от нас не насовсем уходите, — Вера ответила такой же теплой улыбкой, искренне надеясь, что они еще увидятся.
— Ой, Вера-а-а, — женщина в сердцах сорвалась с места и кинулась к Вере, крепко сжимая ее в объятиях, — Ребенок ты мой хороший. Я приду, честное слово приду, — она погладила девушку по голове и, незаметно смахнув лишнюю влагу с глаз, убежала из комнаты. Следом хлопнула дверь квартиры, оставляя Веру в одиночестве.
В ресторане не было знакомых лиц. Никого. Ни Мишки, ни Вани, даже Андрея не было видно. Зато перед самой сценой сидела Самохина, в полном одиночестве цедя шампанское.