Королева эльфов. Зловещее пророчество
Шрифт:
Катандер мрачно усмехнулся. Нестеус одарен. Он заслужил славу. Нельзя ревновать к проклятому негоднику. Но ведь это так трудно — еще при жизни стать свидетелем того, как меркнет твоя слава, как ее затмевают деяния другого.
Наконец кентавры оказались вне пределов досягаемости тролльских орудий. На сегодня все… Он вырвал у судьбы еще один день. Князь ускорил шаг и понесся к лагерю на противоположной стороне холма.
Катандер отыскал Нестеуса среди эльфов. Их в кентаврийском войске была всего лишь небольшая группа, но если дело касалось болтовни и построения
— Вижу, в тебя не попал ни один снаряд. — Нестеус поднял взгляд от стола.
В его голосе не было презрения, но слышалась некоторая строгость. Так говорит отец с сыном, который позволил себе какую-то глупую выходку.
Взгляд молодого кентавра был подобен заточенному клинку. Кожа потемнела от жизни среди холмов, на ветру. Лицо испещряли мелкие морщинки. Проведенные в бегах годы заставили полуконя постареть раньше времени. Как и его отец, Нестеус подвязывал длинные волосы кожаной лентой. Его шерсть была безупречно белой, тело — закаленным. Грудь и руки были покрыты тонкими белыми шрамами — свидетельствами участия в дюжине битв.
Как обычно, рядом с ним была Крита. Она все еще была красива, Катандер был вынужден это признать. Но слишком худа. Можно ребра пересчитать. И в этом она ничуть не изменилась! Как Нестеус мог предпочесть эту полуголодную белую кобылу его дочери?! Белокурые волосы Криты спадали на плечи. У нее был колчан, а широкая, украшенная серебряными амулетами перевязь лежала меж небольших грудей. Приглашать кобылу на военный совет! Это против всех традиций. Но традиции этот ублюдок всегда готов растоптать копытом. Говорят, он даже стихи ей посвящал. Полководец-сочинитель!
— У противника что-нибудь изменилось, князь?
Голос Криты был приятного тембра. И спрашивала она вежливо. Она всегда была приветлива с ним, несмотря на то что когда-то он послал за ней охотников за головами и Крите это было известно.
— Оргрим стоит на единственной большой повозке на внешнем валу и все глаза уже проглядел. Он наблюдает за холмами. Еще немного, и он прикажет сделать вылазку. Тролли не созданы для того, чтобы рассиживаться и выжидать.
— Он слишком умен, чтобы покинуть лагерь, — возразил Нестеус. — Он знает, что снаружи, между холмами, ему не выиграть. Мы слишком быстры. Мы определяем, когда и в каком месте будет сражение. Он будет ждать.
— Но недолго, — вставил эльфийский князь Фенрил.
Даже сейчас, в конце лета, он носил белый камзол, что превращало его в сухой золотисто-рыжей траве в цель, по которой просто невозможно промахнуться. Ветеран сражения за Филанган, князь снискал славу благодаря своей храбрости.
К сожалению, он привел с собой малые силы. Катандер считал, что здесь должны находиться полководцы, за которыми идут войска, а не просто гости на чужой войне.
— Почему, ты думаешь, он выйдет? — пренебрежительно поинтересовался у остроухого выскочки князь Уттики. — Ты принадлежишь к тому редкому
Фенрил отреагировал на насмешку, подняв одну бровь, причем так презрительно, как умели только эльфы.
— Я бы скорее сказал, что Оргрим принадлежит к числу немногих троллей, которые могут мыслить, как эльфы. Ему не нужно доказывать свои способности полководца. Он знает, что не может победить здесь. Поэтому он отступит, если только… — Эльф посмотрел на Катандера так, словно ожидал, что тот закончит фразу вместо него.
— Что? — раздраженно засопел кентавр.
— Если только мы не убедим его в нашей глупости. Какую стратегию предложишь ты, князь Уттики? — Фенрил улыбнулся, но он мог с равным успехом плюнуть в лицо кентавру — настолько дерзкой была его улыбка.
— Предполагаешь, что я глуп?
— Разве я это сказал? — с возмутительным хладнокровием произнес Фенрил.
— Спокойно. Мы сражаемся вон за тем холмом, не здесь, — оборвал перепалку Нестеус.
— Эльф, трусливо прячущийся на холме, в то время как другие сражаются, не смеет оскорблять меня, — процедил Катандер, надеясь, что сможет добиться от нахала мужества в следующей битве. — Я полагаю, что мы должны попытаться еще раз пробить брешь в крепости из повозок.
— А каким образом, князь? Думаешь, сможешь обмочить одну из повозок своей мощной струей?
«Больше выдержки, — произнес про себя полуконь. — Остроухий только и ждет, чтобы ты взорвался».
— Я действительно думал о чем-то подобном. Полагаю, что повозки тяжелее со стороны носа. Если только моя струя будет бить достаточно высоко, они опрокинутся. Мой план заключается в следующем…
Лучший мир
— Ты не мог бы отойти дальше, брат? Никогда не знаешь, кто следующий пройдет через звезду альвов.
Балдан повиновался приказу, но сделал лишь несколько шагов в сторону и снова начал удивленно озираться. Как часто он слышал о тронном зале Эмерелль… Но помещение оказалось совершенно не таким, как кобольд себе представлял.
Стены скрывал занавес падающей воды. Не было потолка, и Балдан увидел, как высоко над башнями зала собираются темные грозовые тучи, которые скоро напоят ливнем жару конца лета.
Арка магических врат задрожала. Краски смешались. Казалось, змеи большой мозаики на иолу пришли в движение.
В переполненном зале никто не обратил на это внимания.
Под аркой света появился козлоногий фавн, тянувший за собой испуганного мула. За ним последовал целый караван, эскортируемый вооруженным до зубов минотавром. Гости проследовали через высокие ворота тронного зала в примыкавшую к нему просторную комнату.
Группа из четверых лутинов охраняла ворота. Снова заплясали змеи мозаики, снова изменилась игра красок в арке света. Кто-то приходил, кто-то уходил — будто на рынке! Трон Альвенмарка стоял покинутый. На нем была расстелена роскошная шерсть снежного льва. На ступенях трона устроился отряд троллей, серокожие разожгли костер, на котором жарился какой-то крупный четвероногий зверь.