Королева карантина
Шрифт:
— Она не просто остановилась перед тобой, гребаный псих, — прорычала Татум, теряя хладнокровие из-за его небрежного отношения ко всему миру Нэша. — Ты был пьян и убил их! Ты прикрывал свой гребаный провал деньгами и ложью, и скоро мы выследим тебя и приставим гребаный нож к твоему горлу за это.
— В самом деле, Сэйнт, — ответил отец с насмешкой в голосе. — Тебе следует поставить свою женщину на место, пока она не поставила себя в неловкое положение, а тебя…
— Татум на своем месте, — прорычал я. — И я полностью на ее стороне. У нее есть собственное мнение, и она будет высказывать
— Прекрасно. Хотя ты действительно разыграл очень хорошую партию, и я признаю, что в любой другой ситуации мне было бы трудно решить проблемы, которые ты вызвал у меня с моими финансами и компаниями, я обнаружил, что у меня есть козырная карта в рукаве. Несмотря на все мои усилия, ты решил проявить слабость, объединившись с этими людьми и поддавшись иллюзии любви. Итак, давай выясним, насколько уверенно ты придерживаешься этого представления. В моем распоряжении находится отец твоего дорогого мистера Боумена. Я бы хотел получить больше призов, но, к сожалению, похоже, что учитель и девочка совсем одни в мире, а О'Брайены — это змеиное гнездо, с которым я решил пока не связываться. Но хотя я считаю, что эта угроза ничего не должна значить для тебя, я хочу увидеть, насколько глубоко ты попал в ловушку любви. Если ты хочешь снова увидеть отца твоего друга, ты вернешь мне все мое имущество в течение следующей недели.
Наступила тишина, когда он позволил этому осмыслиться, и мое сердце бешено заколотилось, когда я подумал о том, что сказал бы Блейк, когда узнает. Я не сомневался в правдивости этой угрозы. Мой отец ничего не делал наполовину. Если он сказал, что у него есть отец Блейка, то я был уверен, что так оно и было.
На заднем плане на его конце провода громко пробили часы, и у меня перехватило дыхание, когда я услышал знакомый звук.
— И что потом? — Я спросил, потому что было ясно, что вернуть ему его активы было бы недостаточно.
— А потом мы поговорим снова. Давай выясним, кто из Мемфисов лучше. Игра начинается, сынок. — Он отключил звонок, и какое-то мгновение я просто смотрел на телефон, осознавая всю тяжесть его слов.
Руки Татум сомкнулись у меня на шее, когда она бросилась ко мне, и я заключил ее в свои объятия, притягивая ближе. Мое сердце бешено колотилось, разум лихорадочно соображал, и это холодное, клиническое чувство скользило по моим венам, когда я отрешился от окружающего мира, чтобы сосредоточиться на том, чтобы справиться с этим. Но тепло ее тела, прижатого к моему, все еще было желанным. И я черпал утешение в этом, крепко обнимая ее.
— Нам нужно рассказать остальным, — сказала она, высвобождаясь из моих объятий и, схватив меня за руку, потащила из комнаты.
Я машинально последовал за ней, позволяя направлять меня и задавать темп, пока идея за идеей проносились в моей голове.
Мы вернулись в огромную комнату, которой владел здесь Киан, и нашли их троих внутри, с включенным Xbox, когда они играли в свои дурацкие игры, смеялись и шутили, потягивая пиво.
Но когда они повернулись, чтобы посмотреть на нас, их лица вытянулись, и Татум разрыдалась, отпустив меня и бросившись в объятия Блейка.
Я закрыл за собой дверь и отвернулся от них, оставив ее объяснять, пока прокручивал в голове каждое слово, которое он мне сказал.
Я ослабил галстук и повесил его на спинку стула,
Я включил душ, просто чтобы дать себе повод не встречаться с другими и побыть наедине со своими мыслями. Потому что это было на моей совести. Моя любовь к ним обрушила все это на их головы. Причиной всего этого был мой отец. Все, что случилось с ними или с людьми, о которых они заботились, от его рук, вернулось ко мне. Потому что я был тем, кто должен был остановить его. Я был тем, кто должен был защитить их от него. И теперь я потерпел неудачу, если не найду выхода из этого. Я бы утонул в этом чувстве некомпетентности, если бы не придумал, как все исправить.
Я шагнул под воду, почти не замечая, что она холодная, и не заботясь о том, чтобы изменить температуру. Я уперся ладонями в кафельную плитку и позволил воде потоком литься мне на затылок, так что бы она растекалась по моим темным кудрям и омывала ноги, в надежде, что это придаст мне немного ясности.
Я потерял всякое представление о пролетающих минутах, пока просто стоял там, но вода внезапно стала теплой, и я обнаружил рядом с собой громоздкую фигуру, без рубашки, но в брюках, когда он зашел в душ и прислонился к стене рядом со мной. Киан скрестил руки на груди и ждал, пока я посмотрю на него, и я повернул голову в его сторону, зная, что он не отступит, пока я этого не сделаю.
Я ничего не ответил, и он выгнул бровь, показывая, что я веду себя как последняя задница.
— Кто ты, черт возьми, такой? — потребовал он ответа.
Я стиснул зубы, но дал ему ответ, потому что я играл с ним в эту игру достаточно много раз, чтобы знать, что он не уйдет, пока не добьется от меня своего.
— Сэйнт Мемфис.
— А Сэйнт-мать-твою-Мемфис разваливается на части, когда все идет не по плану? — спросил он.
Я прикусил язык, обдумывая ответ, который хотел дать, и выпрямился, повернувшись, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Нет.
— Так расскажи нам, как ты собираешься это исправить, — потребовал Киан.
Мой взгляд упал на отвратительную татуировку в виде кальмара на его предплечье, и моя губа оскалилась, прежде чем я поднял подбородок, чтобы выдержать его взгляд. Раздражение, которое вызвал у меня кальмар, напомнило мне о чем-то важном, и я немного оживился. Я сосредоточился на каждом слове, которое услышал во время того разговора, но упустил одну очень важную деталь. Эти чертовы дедушкины часы. Я ненавидел эту гребаную штуковину, не в последнюю очередь потому, что они не могли правильно показывать время и вечно отставали на несколько минут от положенного часа.
— Я знаю, где он, — сказал я, в моей голове уже формировался новый план.
Лицо Киана расплылось в смертельной улыбке, когда в его глазах вспыхнула жажда убийства.
— Хорошо. Тогда надевай свою гребаную одежду и пошли. — Киан выключил воду и вышел из душа, его ботинки оставляли мокрые следы на кафеле, и я схватил полотенце, чтобы вытереться.
Я поспешил обратно в комнату с полотенцем вокруг талии и обнаружил, что остальные выжидающе смотрят на меня. Татум держала Блейка под руку, и его глаза горели тревогой и яростью, но он взял себя в руки, чтобы выслушать меня.