Короли серости. Том 2
Шрифт:
Он повернулся к исповедальням, прежде чем понял, что Учитель продолжает смотреть ему в спину.
— Вы что-то хотели сказать? — спросил он.
— Просто хочу чтобы ты знал: если бы на то была моя воля, ты бы так и остался с родителями. Мы многое сделали с тобой, чего ты не заслуживаешь. Я хочу, чтобы ты нашёл в себе силы простить меня.
— За что? — искренне удивился Джек. — Слушайте, может быть сейчас я не в восторге от того, что происходит. Но только потому, что эти видения меня начинают убивать. Я бы с радостью продолжил служить церкви. И видит Освободитель, это моя воля.
— Ты и сейчас не знаешь, что происходит на самом деле, — Учитель покачал головой. — Ты вернёшься. Не знаю когда, не знаю зачем, но ты вернёшься. Все мы всегда возвращаемся. Просто потому, что у нас нет другого выхода.
Джек усмехнулся. Холодные клещи, зажимавшие его сердце при виде Учителя, разомкнулись. Эта махина, этот человек из стали, скрывавшийся под маской и рычавший через неё на весь мир, вдруг показался ему очень маленьким и незначительным. Мастером, когда дело доходило до избиения детей, и полным профаном, когда речь шла о контроле собственной судьбы. Просто болтливый, печальный старик, ничего больше. Какой бы властью его образ ни обладал над Джеком, всё это было в прошлом.
Он всегда будет помнить его слова и наставления. Сможет ли он только снова его уважать после всего сказанного?
Джек не стал дожидаться, когда Учитель скажет что-нибудь ещё и просто двинулся к исповедальням. Стоило ему подойти ближе, как из одной вынырнул отец Валерио.
— А, Джек, рад тебя видеть! — воскликнул он, разводя руки в стороны. — Не ожидал, что ты придёшь. Что-то случилось? Какие-то проблемы?
— Отец, — поклонился Джек. — Меня снова посещали видения. Я пришёл, чтобы передать их церкви.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал Валерио. Он практически не изменился с момента, когда Джек видел его последний раз. Всё такой же седой, с дурацкой стрижкой под горшок, сухой, слегка сутулый — и с уродливым протезом вместо ноги. Ему не повезло, он не вошёл в число экзальтов, которых одарили новыми, почти настоящими конечностями. И всё же, он верил в Освободителя, пожалуй, фанатичнее всех священников, которых Джек видел.
Святой отец поманил Джека за собой, приглашая пройтись с ним. Не успел Валерио и рта раскрыть, как Джек выдал:
— Ещё я хочу уйти из церкви.
— Прошу прощения?
— Я не хочу больше заниматься сбором видений. Они убивают меня. Я чуть не погиб сегодня ночью.
— Вот значит как, — протянул Валерио, почёсывая свой крючковатый нос. — Ты хочешь уйти насовсем? Оборвать все связи?
— Нет, конечно нет! — поспешил возразить Джек. — Просто… если есть такая возможность, я хотел бы полностью сосредоточиться на подготовке моих ребят. Перестать ложиться спать с шлемом от Сети на голове. Я всегда буду рад помочь церкви, но уже как представитель своей банды, а не прямой агент. И когда пробьёт час в открытую выйти на улицы и начать проливать
— Рад видеть, что твой пыл ещё не угас, — усмехнулся старик. — Что же, хорошо, я услышал тебя. Обязательно передам твои слова начальству. Конечно, ответа тебе придётся ждать около недели, но я почти уверен — твою просьбу удовлетворят. В последнее время у нас наметился новый курс в развитии отношений с Синдикатом, и мы думаем, что того материала, что ты уже собрал, более чем хватает.
— Мне кажется, что сегодня я увидел нечто важное, — признался Джек. — Я плохо помню детали, и всё же, ощущаю, что это нужно увидеть всем.
— Что же, дитя моё, посмотрим. За мной.
Они прошлись вдоль ряда исповедален. У самой крайней, на которой висели цепи, перекрывающие вход, священник остановился и махнул рукой:
— Заходи.
Джек убрал цепи и устроился на стуле, стоящем внутри. Валерио сел с обратной стороны. Что-то щёлкнуло, и входы плотно закрылись. Внутри загорелся яркий свет. Джек почувствовал, как сидения отъезжают внутрь стены. Через минуту они с отцом Валерио оказались в очередном туннеле, рядом с винтовой лестницей. Они спустились вниз, в комнату, где сидело несколько мрачных монахов возле терминала Сети. Рядом с ним стояло два кресла: одно свободное, со шлемом для подключения, а на втором уже покоился Оператор, обвязанный проводами и кабелями. На его бледной, выбритой голове виднелись вены. К затылку мужчины были подключены электроды.
— Присаживайся, — сказал Валерио. Стоило ему это сказать, как монахи с ворчанием нехотя задвигались и стали готовить Оператора к обработке данных. Джек сел в свободное кресло и натянул шлем на голову. Через несколько минут один из монахов возвестил:
— Всё готово. Надо будет только провести диагностику, прежде чем начинать выгрузку. Готов? Будет неприятно.
— Я знаю, — выдохнул Джек. Линзы шлема загорелись голубым светом. Он был настолько ярким, что появилось ощущение, будто бы ему втыкают иглы в глаза. Джек стиснул зубы и вжался в кресло. Линзы начали моргать со скоростью пулемётной очереди, и каждая вспышка сопровождалась новым приступом боли.
В реальности прошло не больше минуты, но Джеку показалось, что его пытают годами. Когда свет затух, он обмяк и почувствовал, что кресло под ним мокрое — боль была настолько невыносимая, что он обмочился. Болела челюсть — так сильно он сжимал зубы. Казалось, всё его лицо перекосилось от гримасы страдания.
Он почувствовал, как с него снимают шлем. Во рту появился привкус крови. С трудом распахнув глаза, он увидел обеспокоенного отца Валерио.
— Что-то случилось? — прохрипел Джек.
— Да, пожалуй, — Валерио провёл отсутствующим взором по комнате, будто бы только осознал, где оказался. — Выгрузка займёт около часа. Нам придётся ввести тебе обезболивающее.
— Раньше я всегда делал это в сознании, но раз вы настаиваете…
— Дело в том, что ты не выдержишь напряжения. Мы нашли кое-что. Похоже, частые подключения к Сети и загрузки огромных массивов данных повлияли на твой мозг.
— Что с ним?
— Похоже, воспоминания повредили его. Начинается деградация.