Корона двух королей
Шрифт:
— Так уж и поклялся?
— Сам слышал, — иронично ответил Инто. — Я с детства умею разговаривать с быками и понимать, что они лопочут. Они сплетники ещё те.
Вечера повернулась к Гневу.
— Вы берёте его с собой? — Инто заметил цепочку, что выбилась из-под воротника её кирасы и блеснула в свете факелов.
— Что?
— Огненный опал. Я видел его на вашей шее. Вы не расстаётесь с ним с тех пор, как вернулись из Мраморной долины.
— Это подарок. — Вечера вытащила «Валамар».
— Кто
— Марций, — ответила она. — Он дал мне его, когда в последний раз был в Мраморной долине. — Она провела пальцем по переливчатому камню. — По приказу Осе во время изгнания я не имела права покидать Эквинский замок, и потому я всё время проводила на балконе. Когда Рейес приехал с обозами соли, стража не пустила его ко мне, тогда он забрался на мой балкон по плющу и сунул мне его в руку. Он был пьян и нёс всякую чушь о своей любви. А я испугалась и скинула его вниз. Он многое успел наговорить прежде, чем свалился на землю.
— Кто, как не пьяные, говорят в этом мире правду? — пожал плечами мальчишка.
— Слова словами, а я о людях сужу по поступкам. — Тёмные глаза Вечеры скользнули по лицу слуги. — И это не зависит от сословия.
— Куда уж мне? — промямлил он. — Я всего лишь сын конюха и швеи. Кто я такой?
— Я помню, как ты меня тогда защитил. Ты напал на графа. Ты ли не знал, что тебя за это накажут, если вообще не казнят? Почему ты это сделал?
Инто пожал плечами:
— Так больше было некому.
Вечера заметила, как Инто смутился, будто в содеянном было что-то постыдное. Томительная минута тишины тянулась, словно час, будто каждый ожидал, что другой заговорит. У Инто из груди рвалась мольба, чтобы принцесса выбросила из головы глупости и осталась за стенами, в безопасности, но он знал, что она его не послушает, а только обозлится, как это бывало всегда.
— Мне пора, — оборвала его мысли Вечера. — Меня уже ждут. Помоги мне забраться в седло.
Инто послушно развернул Гнева и помог принцессе подняться на его широкую спину.
— Знаешь, — сказала она, беря в руки шлем с короной, — я ведь тогда тебя так и не отблагодарила. В Ангеноре за спасение дают золотую монету или награждают поцелуем. Что ты выбираешь?
В груди Инто вспыхнул жар, заставивший его, наконец, оторвать глаза от пола. Смуглые щёки его запылали.
— Не знаю. — Чёрные цыганские глаза заблестели в полумраке загона.
— С моей стороны неприлично оставлять своего спасителя без награды. Я обещаю отблагодарить тебя, когда мы снова вернёмся в Туренсворд. У тебя есть время выбрать.
Но Инто просто смотрел ей в лицо, будто запоминая каждую его чёрточку, и гнал от себя мысли, что, возможно, больше никогда её не увидит. Он был близок к тому, чтобы поддаться зову и закричать о желанной награде, но всё же в последний
— Просто вернитесь, — тихо произнёс он. — Берегите себя.
— А ты себя, — широко улыбнулась Вечера, надела на голову шлем и подстегнула быка.
Проводившему её взглядом Инто стало очень тоскливо. На его сердце вдруг опустилась невыносимая тяжесть. Она ушла. Ушла.
Теабран подошёл к городу около полудня. Его войско тянулось по линии горизонта вдоль всего пространства между изгибами Руны. За спинами пехоты виднелись катапульты и вышки, о которых рассказывали Альфред и Иларх. На верхушках угадывались заряженные пушки. Серая масса неторопливо двигалась к городу, вознося над собою копья и белые знамёна с алыми лилиями.
Согейр оценивающе глядел на приближающееся войско.
— Почему ты улыбаешься? — спросил Альвгред, косясь на отца.
— Об армии Теабрана говорили как о богах. Я ожидал увидеть что-то более внушительное, а пока я вижу обычных людей, пусть и в уродливых масках.
— Запакованных в непробиваемые касарийские доспехи.
— Они ничем не отличаются от баладжеров. Их головы летели в стороны от наших клинков, полетят головы и этих.
Рядом с ним сидела на быке Вечера. Её лицо полностью закрывал позолоченный коронованный шлем, и никто не видел страха, застывшего на её лице.
— Они могут разойтись по сторонам? — встревоженно спросила она. — Могут окружить?
— Нет, — ответил Альвгред. — Справа от нас Руна, слишком глубокая — их будет держать берег, а слева хоть и река по колено, но наши рвы с кольями сдержат их. Им некуда расходиться. Будут идти только вперёд.
— Но нас по-прежнему меньше.
— Не настолько, чтобы они стали обходить с флангов, к тому же сзади нас прикрывают лучники и орудия. Они будут атаковать в лоб, стенка на стенку. Ничего не бойся, просто вспомни, чему тебя учили, дерись без пощады, а отец будет рядом.
В стороне от них кантамбрийцы обменивались щитами и мечами.
Принцесса вцепилась в рукоять касарийского клинка и до крови кусала белые губы.
— Как ты нарекла его? — спросил Альвгред, показав подбородком на её меч.
— Никак, — пробормотала Вечера. — Этот бой даст ему имя.
Ровно в два часа пополудни Осе выдернул из полусна оглушительный грохот пушки, и приснившийся ему образ Гезы растаял, как дым. Его голова снова разламывалась от боли.
Рядом с кроватью, как на иголках, сидела Ясна, в углу на коленях стояла Суаве и исступлённо шептала молитвы, а у окна скромно склонила голову Данка, готовая исполнить любую просьбу королевской семьи. Снаружи за дверью доносились тихие голоса охранников.