Красный мотор
Шрифт:
Следующие полчаса он метался по лаборатории, проводя какие-то экспресс-тесты и бормоча себе под нос. Наконец остановился и уставился на меня:
— Нет-нет, это совершенно невозможно. Сейчас Меркурий входит в созвездие Козерога, а значит, все эксперименты с эластомерами обречены на провал. Вот через три месяца, когда Юпитер…
Я понял, что нужно срочно менять тактику. Учитывая характер профессора, прямой подход здесь не сработает.
— Борис Ильич, — осторожно начал я, — а правда ли, что немецкие химики считают невозможным получение синтетического каучука в промышленных
Вороножский резко развернулся, его глаза сверкнули:
— Что? Эти самодовольные педанты из Байера? Да что они понимают в тонких материях! Нет-нет, это совершенно невозможно, — он решительно замотал головой. — Сейчас Меркурий входит в созвездие Козерога, а значит, все эксперименты с эластомерами обречены на провал. Я же говорю, давайте через три месяца, когда Юпитер…
— Но может быть… — начал я.
— Абсолютно исключено! — профессор уже потерял интерес к разговору и вернулся к своей колбе. — Катализатор чувствует, когда время не подходит. А сейчас он говорит мне, что нужно заниматься совсем другими исследованиями. Вы только посмотрите на эти пузырьки!
Было ясно, что дальнейший разговор бесполезен. Мы с Величковским откланялись. Профессор, казалось, даже не заметил нашего ухода, что-то бормоча своей колбе.
— М-да, — протянул Величковский, когда мы вышли на морозную улицу. — Сегодня он особенно… непреклонен. Простите, Леонид Иванович, видимо, зря потратили время.
В своей квартире рядом со сталелитейным заводом я долго не мог уснуть. Перед глазами стояла странная лаборатория с мерцающими колбами, а в голове крутилась одна мысль, что без Вороножского нам не обойтись. Его эксцентричность только маскировала блестящий ум, это я понял по тем замечаниям, которые он походя сделал о структуре резины.
Я подошел к окну. Ночная Москва искрилась снегом под электрическими фонарями.
Где-то там, в лаборатории на Миусской площади, чудаковатый профессор все еще колдует над своими приборами. Как его привлечь? Что может зацепить человека, верящего в космические вибрации и разговаривающего с катализаторами?
И вдруг меня осенило. Я почти рассмеялся, настолько простым и изящным показалось решение. Порывшись в портфеле, я достал телеграфный бланк. Пора запускать операцию «Астрологический прогноз».
За окном падал снег, когда я заканчил набрасывать план операции. Изящество решения заключалось в его многослойности. Каждый элемент должен подтверждать другие, создавая полную иллюзию случайных совпадений.
Достав чистый лист, я начал формулировать текст для немецкого журнала:
«Согласно недавно обнаруженному манускрипту алхимика Парацельса, в декабре 1929 года произойдет уникальное сочетание планет — Юпитер, Меркурий и Венера выстроятся в особую конфигурацию, называемую 'Печатью Гермеса». Древние считали, что такое положение светил особенно благоприятствует работе с эластичными субстанциями и процессам удлинения молекулярных цепей.
Примечательно, что в манускрипте особо подчеркивается необходимость в этот период благосклонно относиться к предложениям о сотрудничестве, особенно связанным с повозками и средствами передвижения. Отказ от такого сотрудничества, по мнению
Я усмехнулся, представляя, как Вороножский будет читать эту заметку. Теперь нужно было организовать публикацию. У Величковского есть связи в редакции «Zeitschrift fur angewandte Chemie», это решало проблему с немецким журналом.
Далее я набросал текст письма для «случайно найденного» старинного гороскопа. Его можно будет подбросить через букинистов, я знал, что профессор часто роется в старых книжных лавках в поисках алхимических трактатов.
Оставалась проблема с «бывшим немецким профессором». Тут может помочь Курт Шмидт из рижского представительства «Объединенной торговой компании». Он как раз собирался в Москву по делам. Если правильно его проинструктировать, он сделает, что надо.
Я достал ежедневник и начал составлять график действий. Все нужно рассчитать по дням, чтобы информация поступала к Вороножскому постепенно, из разных источников. Сначала гороскоп, через пару дней заметка в журнале, еще через несколько дней — встреча с немецким промышленником.
А пока… Пока нужно дать профессору успокоиться и убедиться в своем отказе. Пусть думает, что тема закрыта. Это сделает «случайные совпадения» еще более впечатляющими.
Я подошел к окну. В свете уличных фонарей кружились снежинки.
Где-то там, в лаборатории, Вороножский все еще колдует над колбами. Ничего, скоро звезды подскажут ему правильное решение. С моей небольшой помощью, конечно.
Глава 21
Новая резина
Прежде чем запускать план, я решил проверить астрономическую достоверность. В памяти всплыло имя профессора Цингера из МГУ. Он как раз занимался расчетами планетных траекторий. К счастью, Величковский тоже с ним знаком.
Встреча состоялась в университетской обсерватории следующим утром. Пожилой астроном в потертом твидовом пиджаке долго изучал мои расчеты, что-то черкая карандашом на полях.
— Поразительно, — наконец произнес он, поднимая на меня выцветшие голубые глаза. — Откуда у вас эти данные? Действительно, в конце декабря наблюдается редкое схождение трех планет. Мы как раз готовим об этом научную публикацию.
Это даже лучше, чем я рассчитывал. Теперь предстояло действовать быстро.
Уже вечером того же дня я встретился с букинистом Сапожниковым с Кузнецкого моста. Его лавка славилась редкими книгами, и Вороножский был там частым гостем.
— Значит так, Михаил Исаакович, — я протянул букинисту конверт с гороскопом и несколько крупных купюр. — Этот документ нужно «случайно обнаружить» в старой книге по алхимии, когда профессор в следующий раз зайдет к вам.
Сапожников понимающе кивнул, пряча деньги в жилетный карман:
— Не беспокойтесь, Леонид Иванович. Он обычно заходит по средам. Все будет сделано в лучшем виде.
Тем временем Величковский уже связался с редакцией немецкого журнала. Заметку обещали напечатать в ближайшем номере. Тема показалась им достаточно курьезной для раздела «Исторические находки и научные совпадения».