Кремлевский опекун
Шрифт:
Бахтин едва за ним поспевал, пытаясь не пропустить ни слова. Звонил Мацкевич, это было ясно.
– А я что могу сделать? – словно оправдываясь, сокрушенно говорил в трубку Духон. – Вас нет. Багрянский в больнице. У нашего доблестного адвоката полно забот в суде... Сами когда дотрясетесь? – и, повернувшись к Бахтину, бросил: – Мацкевич будет через два часа, оригиналы привезет, если не отнимут. – Шучу, Леонид Сергеевич, – продолжил он говорить с Мацкевичем. – Нам одного Багрянского с головой хватит. А вам кто все это поведал?
Бахтин извелся от любопытства. Он никак не мог взять в толк,
– Конечно, слышал про Островцова. Не близко, но знаю. Еще та лиса, только хватка волчья. Не представляю, как даже с ним говорить. Но попробую. Приглашу в «Слободу», а там видно будет. Как-никак я все же его коллега. Надеюсь, уважит за прошлые заслуги. Хотя кто знает, как повернется, ситуация щекотливая. Ладно. Обещаю. И не будем об этом. Побегу исполнять ваши рекомендации.
Стоило Духону отключить телефон, как адвокат засыпал его вопросами: что сказал тот? А кто такой этот?
– Не перенапрягайтесь, дорогой Борис Фиратович. О главном я вас уже проинформировал, оригиналы едут. – С напускной веселостью Духон отстранился от ответов. – Возможно, я вам чуть позже перезвоню. Только берите трубку, если вы даже произносите речь.
«Где бы мне найти Корниенко?» – он уже обращался сам к себе.
Стены камеры, куда во время перерыва вернули Сироткина, как ни странно, уже не казались ему такими мрачными. Он радостно приветствовал узкое окно под потолком, точнее, не само окно, а солнечный луч, который пробился в него и заиграл на единственно чистом месте некогда белой штукатурки. Юноша даже попытался подпрыгнуть, чтобы дотянуться до лучика и хотя бы на мгновение ощутить его теплоту.
Все-таки хороший человек этот его защитник. Димке стало даже стыдно, что совсем недавно он позволял себе думать о нем плохо. Действительно, почему он так уверовал, что непременно все кончится тюрьмой? Неужели защитник его все-таки спасет? Тогда, получается, спасет дважды: от тюрьмы и от этого...
Мальчишке стало противно вновь вспоминать о стерилизации.
– Выходи, Сироткин! – Дверь камеры загрохотала, и в ней появился охранник. – Давай вытряхивайся. Скорей бы тебя уже упекли.
Димке мгновенно загорелось от всей души врезать этому гаду. Но он вовремя остановился. Только этого сейчас не хватало. Пусть провоцирует и дальше...
– Так я только что вернулся с суда. Вы даже супа не дали. Что за срочность такая?
– Гляди на него! Супу захотелось. На этапе в следующий раз будешь обедать, – оборвал его охранник и подтолкнул к двери. – Говорю же, тебя ждут.
В дежурке Сироткина дожидались двое здоровенных молодых мужчин. Они даже не стали защелкивать на нем наручники, мол, с такими, как они, лучше без фокусов. Враз могут искалечить так, что мать родная не узнает. Хотя если мама и ходит где-то по этой земле, все равно вряд ли его узнает.
– Что-то рано, – обратился Дима к амбалам, но те даже не удосужили его ответом.
Обычно до суда его провожали пешком, никто не собирался жечь ради него бензин. Но сейчас Диму усадили в огромный автомобиль с затемненными стеклами. Он помнил, что на таких громадинах изредка наезжали в «Слободу» самые уважаемые и, по-видимому, самые состоятельные гости.
Машина легко тронулась с места, но почему-то
– Куда вы меня везете? – жалобно спросил Димка. Он вдруг решил, что сработала команда прокурора отвезти его на стерилизацию.
– На кудыкину гору, малец. Сейчас узнаешь, куда, – смилостивился один из охранников.
Когда машина наконец остановилась, тот же амбал скомандовал:
– Давай, дуй, но чтоб по-быстрому! Возьми только необходимое и не вздумай заняться самодеятельностью.
К своему великому удивлению, Димка увидел, что машина стоит у его дома. Что-то сразу защемило в душе, ноги сами понесли к дверям. Внутри никого не оказалось. Он прошел в гостиную, потрогал рукой знакомые предметы, заглянул к себе в комнату – там тоже ничего не изменилось. Хотел подняться к Насте, но тут его взгляд остановился на дверях кабинета Добровольского. Шкатулка!.. Вот она, замечательная возможность вскрыть ее и посмотреть, что же так тщательно скрывал от них все эти годы опекун?
Дверь, как всегда, была незапертой. Заходи, бери, смотри. Но Димка не сделал и шага вперед. Неправильно. Непорядочно. Тем более что, возможно, именно сегодня и так все решится. Он стал искать глазами, что же захватить с собой. И главное – зачем ему какие-то вещи? В тюрьме все равно отнимут.
В коридоре на вешалке он заметил куртку. Он машинально снял ее с крючка и перекинул через плечо.– Двигай! – скомандовал водителю охранник, когда Дима вернулся с курткой в машину.
Он даже не спросил, что тот захватил с собой, и не стал обыскивать. Это показалось подозрительным, Дима открыл рот, чтобы задать вопрос, но в этот момент автомобиль резко дернулся с места и с огромной скоростью понесся в неизвестном направлении. Точнее, в очень известном, но куда Димка никогда не ходил, хотя отлично знал, куда эта дорога приведет. Там работал его опекун. Там, за высоким забором, находилась всепогодная резиденция главного человека в стране. Тайна за семью печатями...
Судья Зуева уже облачилась, как и полагается, в черно-белую мантию и готова была выйти в зал, чтобы продолжить судебное заседание. В этой же комнате за сценой, которую обычно артисты художественной самодеятельности использовали под гардеробную, приводили себя в порядок прибывшие из Москвы судмедэксперты.
– Галина Николаевна, тут такое дело... – Неслышно подошедший судебный пристав прикоснулся к ее плечу и стал что-то нашептывать.
В мгновение ока Зуева стала белее накрахмаленного воротничка на мантии. Затем, собравшись с силами, попросила пристава пригласить представителей защиты и обвинения в директорский кабинет на втором этаже.
– Что еще случилось? – заверещал Гришайло, с кем на сей раз активно солидаризировался Бахтин.
Увидев, что оба в сопровождении служащего покидают сцену, на которой отсутствовал и подсудимый, присяжные дружно насторожились. Опять происходит что-то незапланированное.
В кабинете директора, который предусмотрительно ретировался, участников заседания дожидались лично глава местной администрации Вадим Семенович Царьков и начальник районной милиции майор Кожанков.
Вошедшие в кабинет замерли у дверей в немом ожидании.