Крест в круге

Герасимов Дмитрий

Через две недели Мила была готова к повторной встрече с Галиной Помилуйко. Но оставалось еще одно дело. Безотлагательное. Важное. И очень волнительное.

Перед самым отъездом в Ташкент она позвонила в службу безопасности отеля. «Как бы ни сложилась моя поездка, – решила она, – какой бы результат ни ждал меня в этом тяжелом путешествии, я не могу не слушать сейчас своего собственного сердца…»

Вадим выглядел растерянным.

– Как ваши дела? – поинтересовался он вежливо. – Не разочаровала вас столица?

– Я закончила все свои дела в Москве, – охотно ответила старуха. – Все, кроме одного…

– Вот как? – отреагировал Вадим. – Уверен, вы справитесь и с ним.

– Справлюсь, – холодно подтвердила женщина, – но для этого мне необходимо уехать. Я покидаю ваш город на неопределенный срок. Но я еще вернусь.

– Вам здесь всегда рады.

– Я не знаю, – продолжала старуха, – как долго мне предстоит отсутствовать. И не знаю, с каким результатом вернусь… Но мне бы хотелось уже сегодня некоторым образом компенсировать неудобства, вам доставленные.

– О чем вы говорите, – перебил Вадим, – какие неудобства? Я давно обо всем забыл!

– Вот видите… – Мила усмехнулась. – Уже забыли… А мне бы хотелось остаться в вашей памяти… чем-то добрым.

Она протянула ему бархатную коробочку. Ту самую, что полвека назад хотела подарить человеку, которого любила и продолжает любить до сих пор. Он будто и сейчас стоял перед ней – гордый, красивый и… недоступный.

– Я не могу это принять. – Вадим решительно положил коробочку на стол.

Глаза Милы сверкнули безумным огнем. Она схватила подарок и ткнула им в грудь своего неразумного

гостя.

– Вы должны взять! Не возвращайте мне ее! Иначе опять быть беде!

Вадим отступил к двери.

– Я не могу это принять, – повторил он твердо. – Кроме того – ваши волнения совершенно напрасны. Вы мне ничего не должны и не доставили мне неудобств, которые нужно было бы компенсировать. В любом случае спасибо. Я искренне желаю вам успехов во всех ваших делах. Прощайте…

– Безумец! – кричала ему в спину старуха. – Тебя убьют!.. В самое сердце… Твою любимую обвинят в этом убийстве и посадят в тюрьму, а твой еще не родившийся сын будет обречен скитаться по приютам и тоже погибнуть!

Она осеклась, посмотрела на свое отражение в зеркале и добавила уже тихо:

– Впрочем, мне все это в скором времени предстоит выяснить…

Несмотря на то что Мила была готова к тому, что ей предстояло узнать в Ташкенте, она была потрясена до глубины души. Слезы текли из ее выцветших глаз, а сердце разрывалось на части.

Тогда, в далеком 1948 году, ее сын, ее Боря – не погиб! Его – маленького, беззащитного, больного мальчика – определили в школу для сирот из больницы, куда он попал, потеряв сознание прямо на улице. Никто и не думал искать его родных. На первый же вопрос, едва придя в сознание, он ответил:

– Галинка и папа Максуд погибли. Я опять сирота…

Мила с трудом разыскала тех, кто мог рассказать ей про Циклопа. Мудрый, добрый и совестливый учитель литературы стал единственным близким человеком для ее сына.

Он боролся за мальчика и тогда, когда специальная комиссия определила, что место душевнобольного ребенка – в интернате для сложных и опасных для общества подростков, и тогда, когда по окончании этого спецзаведения Борис постоянно рисковал быть изолированным от людей.

Учитель не раз спасал его от спецбольницы и даже тюрьмы. Ежегодно после каждого нового медицинского обследования он ходил по инстанциям, потрясая листком бумаги с неутешительным анамнезом и убеждал, взывал, доказывал, просил…

Это именно Циклоп устроил Бориса на работу в Ташкентский республиканский архив, пряча от докторов и кураторов. Это именно Циклоп разыскал живую и невредимую Галинку, которая и сама считала Бориса давно погибшим. Именно благодаря учителю мальчик снова обрел настоящую семью.

И наконец, именно Циклоп в страшные часы землетрясения заслонил собой маленького сына Бориса и Галинки, спас ему жизнь, отдав взамен свою.

То апрельское утро принесло много бед. Обвалившийся кирпичный дом унес жизнь «папы Максуда». Под завалами рухнувшей больницы погибла Галинка. Ее сын от первого брака остался в Ташкенте со своим отцом – бывшим мужем Галинки – Михаилом (Мила его смутно помнила). А маленького Вадима увезли в Москву.

Теперь найти в столице след Вадима Григорьева было нетрудно. Мила уже догадывалась, куда ее приведут поиски. В «Националь», куда же еще! В точку фокуса ее собственной судьбы.

В Москву старуха вернулась поздним весенним вечером. Справившись на reception, какая смена службы безопасности находится на дежурстве, она поднялась в номер и нажала клавишу вызова.

– Увы-увы, Милица Федоровна, – протянул с сожалением голос в трубке. – Ваш любимчик нас покинул. Насовсем…

Мила повесила трубку и еще долго смотрела перед собой невидящим взглядом.

– Насовсем… – прошептала она и медленно опустилась в кресло.

Было примерно полвторого ночи, когда к ней в дверь постучали. Она выглянула за дверь и с испугом уставилась на странного седого незнакомца с угрюмым и неподвижным лицом.

– Я могу войти? – поинтересовался он.

– Полвторого ночи, милостивый государь, – с упреком прошептала Мила. – Порядочные люди в это время…

– Порядочные люди, – перебил ее незнакомец, – не благотворят убийцам.

Старуха опешила.

– Как вы сказали? – прошептала она. – Убийцам?

– Именно! – кивнул мужчина.

– А вы… кто?

– В редакции мне сказали, – не обращая внимания на вопрос, продолжал незнакомец, – что вы встречались и беседовали с Галиной Помилуйко.

– Что вам… угодно знать? – выдавила из себя Мила. – Координаты этой женщины? Она мне их не оставила. Поэтому ничем вам помочь не могу…

– Мне не нужны ее координаты, – раздраженно произнес незнакомец. Он неожиданно подался вперед и, отстранив старуху от двери, шагнул в номер. – Я знаю… что Галина Помилуйко мертва!

Мила растерялась. Она даже не успела возмутиться бесцеремонностью гостя.

– Мертва? – пролепетала она.

– Да, и уже давно.

Мила постаралась взять себя в руки.

«Это ложь! – мелькнуло у нее в голове. – Но с какой целью?»

– Вы мне так и не ответили, что вам угодно? – спросила она ледяным голосом.

Мужчина усмехнулся.

– Мне угодно не разыгрывать спектакль и сразу перейти к делу. Я знаю, кто вы. И знаю, зачем вы приехали в Москву. А еще одна болтливая сорока из редакции мне сообщила, что документы вы так и не получили. Галина Помилуйко вам не поверила! – И он расхохотался. – Со мной вам будет проще. Потому что я – верю. А еще у меня есть основания полагать, что в ближайшее время эти документы будут у меня.

Мила изменилась в лице.

– У вас? Каким же образом они к вам попадут?

– Это неважно, – опять усмехнулся мужчина. – Это моя маленькая тайна. Но я хотел бы знать, сколько вы готовы заплатить за упомянутые бумаги?

– А кто вам сказал, – надменно спросила Мила, – что я собираюсь за них платить?

– Но они же вам нужны?

Старуха помедлила с ответом. Она до сих пор не знала, всерьез ли принимать все сказанное странным гостем или он просто блефует.

– А про какого убийцу вы обмолвились в начале разговора? – спросила она.

– Про вашего сына, разумеется, – спокойно ответил визитер. – Вы же ему завещали все ваши богатства? Но он – тоже мертв…

Мила посмотрела на своего собеседника с отвращением и процедила:

– Это вас не касается…

– Как знать… – загадочно протянул мужчина. – Я, видите ли, был с ним знаком.

– Вы были знакомы с Борисом? – вырвалось у Милы. – Вас послушать – вы всех знаете…

– Это верно, – подтвердил гость. – А еще я знаю вашего внука.

– Он тоже… мертв? – не выдержала Мила.

Мужчина внимательно посмотрел ей в глаза.

– Пока – нет… – ответил он медленно.

– Вы – сумасшедший, – пробормотала Мила, отстраняясь. – Уходите немедленно.

– Я уйду, – пообещал гость, – но на прощание прошу вас подумать над следующим. Доказательства вашего родства с Липгардтом есть только у вас. Документы, подтверждающие права на владение наследством, – у некоей журналистки, называющей себя Галиной Помилуйко. Одно без другого ничего не стоит. В суде потребуются и доказательства прав, и доказательства родства. Следовательно, вашему внуку или любому другому вашему родственнику необходимо иметь оба эти документа. Я вам не предлагаю купить у меня подтверждение прав. Я вам предлагаю продать мне подтверждение вашего родства.

Мила вытаращилась на развязного гостя.

– Продать… вам? Чтобы вы потом продали его моему внуку?..

Мужчина нахмурился.

– Вы плохо слушаете, – сокрушенно покачал головой он. – Я же недвусмысленно сказал: внуку или другому вашему родственнику .

– Какому еще родственнику? – Мила почувствовала, что начинает терять самообладание.

Гость не ответил. Он открыл дверь и, прежде чем исчезнуть, напомнил:

– Я предлагаю вам сделку. Подумайте… Моя цена вас устроит. Потому что это – жизнь Вадима Григорьева, вашего внука…

Мила вернулась в комнату, несколько мгновений пыталась понять до конца смысл произнесенной угрозы, потом поспешно устремилась в коридор – и потеряла сознание.

– В твоем преклонном возрасте вообще нельзя волноваться, – услышала она, едва открыла глаза.

Это прозвучало не очень учтиво, и Мила повернула голову, чтобы разглядеть невежу.

– Где я? – даже не прохрипела, а прошелестела она.

– В клинической больнице, разумеется. – Развязный голос принадлежал

высокому мужчине в голубом халате со стетоскопом на шее.

– Я надеюсь, – прошептала Мила, делая усилие, чтобы не расплакаться, – моей страховки достаточно для лечения?

Доктор наклонился к самому уху старухи, словно собирался его съесть, и игриво цокнул языком:

– Тыща баксов наличными, бабонька, – и будешь как новая.

Мила со вздохом закрыла глаза.

Других цифр она не слышала за все время пребывания в столице.

Ее выписали только в начале сентября. Едва появившись в отеле, Мила первым делом набрала номер редакции.

– Меня зовут Милица Федоровна, – произнесла она в трубку с замиранием сердца. – Я располагаю важной и безотлагательной информацией для журналистки, которая подписывается именем Галина Помилуйко.

– Я передам ей все, что вы готовы сообщить, – вежливо ответила женщина, с которой ее соединил секретарь.

Мила вздохнула с облегчением.

«Слава богу, она жива! Если бы с Помилуйко что-то стряслось, я бы почувствовала по голосу».

Несмотря на строжайшее предупреждение врачей, она опять разволновалась.

– Это не телефонный разговор, – сказала она как можно тверже. – Соблаговолите пригласить Галину Помилуйко ко мне. Я проживаю в двести пятнадцатом номере отеля «Националь»…

Ранним утром, ровно через неделю после телефонного разговора в 215-й номер постучали.

Мила распахнула дверь. На пороге стояла красивая молодая женщина.

– Я из редакции, – коротко представилась она. – Это со мной вы разговаривали по телефону.

Гостья деловито огляделась и без приглашения села в кресло. Мила тоже села на край стула и внимательно присмотрелась к визитерше. Та производила впечатление уверенной в себе, сильной и решительной женщины. И это почему-то Милу успокоило.

– Вы знаете Галину Помилуйко? – осведомилась она.

– Я знаю лично всех авторов нашей газеты, поскольку я – владелец издания. – В глазах женщины блеснула гордость.

– Во-он что… – протянула старуха и добавила: – Вы с ней чем-то похожи.

– Вы проверяете меня? – с вызовом спросила женщина. – Нам обеим хорошо известно, что под именем Галина Помилуйко скрывается… мужчина.

Она вдруг сняла с плеча сумочку, порылась в ней и, достав фотографию, поднесла ее к самому носу старухи:

– Вот наша с вами Галина Помилуйко!

Мила улыбнулась.

– Простите меня. Я просто очень за нее волнуюсь. Один человек сказал мне, что она мертва.

Женщина на мгновение замерла.

– Человек? – переспросила она. – А как он выглядел?

– Такой… седой.

Гостья сделала вид, что задумалась.

– Нет, не знаю… – сказала она после паузы. – А вы, простите, кем приходитесь Галине Помилуйко? У вас к ней какое-то дело?

Мила взяла со стола пухлую синюю папку.

– Здесь, – сказала она торжественно, – подлинные доказательства моего родства с Федором Германовичем Липгардтом – основателем и хозяином этого отеля.

Женщина удивилась:

– Вашего родства?

– Я его дочь, – с гордостью добавила Мила. – И единственная наследница.

– Поздравляю… – неуверенно произнесла женщина.

– Документы, обнаруженные вашей журналисткой в одном из архивов, – продолжала Мила, – вкупе с документами, находящимися в этой папке, дают мне возможность вступить в права наследования.

– Понимаю, – кивнула гостья, – вы хотите, чтобы Галина Помилуйко передала вам ту часть бумаг, которая находится у нее?

– Вообще-то, – подтвердила старуха, – мы с ней так и договаривались… Но я решила поступить иначе.

Женщина внимательно слушала.

– Галина Помилуйко – журналист, – продолжала Мила, – человек искушенный и хорошо ведающий, как давать ход подобным документам и совершать историческую справедливость. Кроме того, она, по моему мнению, – человек порядочный.

Старуха встала. Женщина тоже нерешительно поднялась с места.

– Я передаю эту синюю папку Галине Помилуйко, – громко заявила Мила и, выдержав паузу, добавила: – И еще один документ. Самый главный…

Она выдвинула ящик письменного стола, достала из него плотный пухлый конверт с эмблемой «Националя» и протянула гостье:

– Здесь завещание… Мое завещание. Я передаю все наследство семьи Липгардт моему единственному внуку… Вадиму Григорьеву. В этом же конверте – и письмо для него.

Женщина открыла рот. Первое мгновение она не могла вымолвить ни слова и только растерянно вертела в руках пухлую посылку.

– Вы… бабушка Вадима?! – пролепетала она. – И вы… завещаете ему отель «Националь»?..

Старуха с достоинством кивнула.

– Совершенно верно… Я очень рассчитываю на то, что передаю эти документы в надежные руки.

– Можете не сомневаться ни во мне, ни в Галине Помилуйко, – заверила женщина.

– И еще… – Старуха помедлила. – Попросите ее быть осторожной. Этот седой человек не идет у меня из головы.

– Будьте спокойны, – пообещала женщина, – я уже приняла все надлежащие меры…

В коридоре Лика Бесараб остановилась и ошеломленно уставилась на пакет. «Чудеса, да и только , – подумала она. – Ну что ж, все это будет приятным сюрпризом для моего мужа».

20 сентября 1997 г.

Москва, отель «Националь»

Старуха сидела, выпрямившись, на пуфе перед зеркалом в своем неизменном 215-м номере.

– Скоро, Вадим, – едва слышно прохрипела она кому-то в отражении. – Уже скоро, родной…

Она вздрогнула от телефонного звонка. Медленно встала, подошла к письменному столу и сняла трубку.

– Жаль, что ты не поверила мне, старая ведьма! – услышала она голос, который три месяца назад в этой же комнате оглушил ее циничным заявлением: «Я предлагаю вам сделку. Подумайте… Моя цена вас устроит. Потому что это – жизнь вашего внука…» – Сделка не состоялась, – продолжал голос, – и мою названную цену вы не получите! Ровно через час ваш внук Вадим Григорьев будет убит! Застрелен. В самое сердце!

И в трубке наступила глухая тишина.

У Милы потемнело в глазах, она пошатнулась, ухватившись за край стола и почему-то подумала: «Было два коротких звонка… Это внутренний номер. Значит, убийца моего внука сейчас здесь, в отеле!»

Она почувствовала, что у нее слабеют ноги и становится трудно дышать.

– Помогите… – прошептала она и, собрав все силы, бросилась к дверям.

Рука ее скользнула по дверной ручке и провалилась в пропасть. Пол поменялся местами со стеной, на которой безвольным пятном бледнела клавиша вызова службы безопасности. Уже лежа на затоптанном ковролине, Мила не сводила глаз с этого бледного пятна. «Все равно не придут, – мелькнуло у нее в голове, – как обычно – будут звонить по телефону, а до трубки я уже не доберусь…»

Острый край калошницы поцарапал ей щеку, и из рваной раны текла кровь. А может быть, это была вода…

Мила потянулась к двери и, набрав воздуха полной грудью, с отчаянием уходящей жизни закричала:

– Спасите… моего… внука! Спасите!

Стены, потолок и дверь завертелись у нее перед глазами, превращаясь в черный клубок, сосущую, бездонную воронку. Неведомая сила несла ее в зияющую, пузырящуюся чернотой бездну. Мила широко раскрыла глаза, чтобы не пропустить, не проглядеть встающий рассвет, уже дрожащий невесомыми всполохами, чтобы не промахнуться мимо надвигающейся громады того единственного, долгожданного дня, в который она верила всю свою жизнь…

Она так и осталась лежать в прихожей с широко раскрытыми глазами, отбросив в сторону старческую, безвольную руку, в которой крохотным солнечным огоньком продолжал гореть отвергнутый обоими ее Вадимами зажим для галстука.

Через пятнадцать минут в 222-м номере Лика посмотрела на часы и вздохнула:

– Мне пора, милый… Нужно съездить в квартиру на Беговой, собрать сумки и еще успеть вернуться за тобой.

– Во сколько у нас самолет? – уточнил Вадим.

Лика приблизила губы к его уху, поцеловала в самую мочку и прошептала нежно:

– Ровно в шесть утра…

– Значит, – задумчиво произнес Вадим, – в четыре часа ночи мы должны быть в аэропорту. Когда спать-то?

– Я обещаю тебе, – улыбнулась Лика, – что ты успеешь выспаться… Сладко-сладко.

И она опять поцеловала его.

– Что-то мне не по себе… – пробормотал Вадим. – Волнуюсь сильно.

– Не волнуйся, прошу тебя. Все будет хорошо, вот увидишь. Уже этой ночью мы улетим отдыхать. Мы с тобой заслужили это путешествие. Наше свадебное путешествие.

И Лика ушла. Перед тем как закрыть за собой дверь, она бросила еще один взгляд на Вадима. Он смотрел на нее с немой грустью и какой-то щемящей тоской.

– Все будет хорошо, – чуть слышно повторила Лика и кивнула.

На прощание.