Крест в круге
Шрифт:
В это самое время в ста метрах от служебного входа в «Националь», возле ворот старого здания МГУ, остановилась машина. Водитель заглушил мотор, выключил габаритные огни и не спеша открыл дверцу. Уличный фонарь равнодушно скользнул языком луча по стеклу машины и через мгновение выхватил из темноты густые, мохнатые брови, маленькие, колючие глазки и отвисший второй подбородок.
Юра Пень вышел на тротуар и огляделся.
В ту же минуту из-за телефонной будки показалась фигура. Человек с мрачным, прорезанным морщинами лицом и аккуратно уложенными седыми волосами приблизился к Пню и быстро спросил:
– Вы от Антона?
Юра кивнул.
– Слушаю вас, – процедил незнакомец и огляделся по сторонам.
– Антон просил передать, – негромко сказал Пень, – что мы свое дело сделали… Грамотно и профессионально.
– Доказательства, – коротко бросил мужчина.
Юра покопался в боковом кармане пиджака и извлек на свет небольшую фотографию, сделанную «Полароидом».
– Это вы Антону показывайте! – раздраженно сказал седой. – А мне нужны другие доказательства. Ваш человек… Ну, исполнитель… Должен был взять из номера папки с документами. Где они?
– А где бабки? – развязно спросил в ответ Пень.
– А разве Антон не расплатился с вами? – осторожно поинтересовался мужчина.
– Антон заплатил за кровь, – Пень смачно сплюнул на асфальт, – а за документы – счет отдельный.
– Деньги будут, – пообещал седой. – Через час я смогу их достать.
– Будут бабки – будут папки, – усмехнулся Юра.
Мужчина помедлил.
– А вы, если не ошибаюсь, охранник жены Антона, – сказал он, прищурившись. – Двум господам служите?
– Я служу
И он расхохотался.
Седой нервно поморгал глазами.
– Это как понимать? Они заодно, что ли?
Юра кивнул:
– Точняк!
Эта новость почему-то встревожила мужчину.
– Они же собирались разводиться, – пробормотал он.
– А теперь – опять любовь-морковь! – весело сообщил Пень. – Они даже отдыхать вместе едут!
Седой непонимающе нахмурился:
– А ей-то какой смысл в убийстве?
Пень цокнул языком и наклонился к самому уху мужчины:
– Этим миром правят бабки! В них – ответ на любой вопрос.
Было заметно, что седой встревожился еще больше.
– А документы точно у вас? – спросил он. – Вы их не отдали Антону или этой… его жене?
– У меня, – заверил Пень. – Мне ведь тоже хочется сделать свой маленький бизнес!
Седой внимательно посмотрел ему в глаза.
– Деньги будут через час, – отрывисто сказал он и скрылся в темноте переулка…– Лика-а!
– Любимый… – Она кинулась ему навстречу через весь зал аэропорта, бросилась на грудь и, уже не сдерживая настоящие слезы, кричала: – Я так долго играла эту дурацкую роль безутешной вдовы, что и на самом деле мне стало страшно… Я вдруг испугалась, что больше не увижу тебя никогда! Глупая я, да? Господи! Что мне сегодня пришлось пережить!
– А мне? – шутливо возмутился Вадим. – Мне-то каково пришлось! Несколько часов кряду валяться недвижимо в этой кровяной луже! А потом, укрытым простыней, лежать на носилках, зная, что все окружающие на тебя глазеют и могут в любой момент раскусить!
Лика прижалась к нему щекой:
– Прости, любимый… Это было ужасно – подвергать тебя такому испытанию. Но в милиции мне сказали, что без этого спектакля они не смогут арестовать преступников!
Она заботливо заглянула ему в глаза:
– Ну, расскажи… Расскажи, как все было?
– А чего рассказывать? – усмехнулся Вадим. – Пришел парень. С цветами. Сказал условленную фразу. Потом прошел в номер, два раза пальнул из пистолета – у меня аж в ушах все лопнуло! Потом деловито полил из фляги на ковер эту вонючую жидкость – где они ее только берут, эту «кровь»?!. Заставил меня лечь на пол, подвернул мне руку – для убедительности… И – сфотографировал. Потом сказал: «Не скучай, жмурик!» – и ушел.
Лика смеялась и утирала слезы.
– Потом ты пришла! – воскликнул Вадим и затрясся от хохота. – Актриса! Мне Андрюшку, белл-боя, даже жалко стало!Пройдя регистрацию и паспортный контроль, они не спеша двинулись вдоль благоухающих парфюмом и шоколадом стеклянных витрин Duty Free – к небольшому кафе перед залом ожидания.
Вадим опустился за столик, придвинул к себе ногой сумку и высыпал в чашку сахар из бумажной трубочки. Лика смотрела на него с нежностью и не могла насмотреться. Казалось, они не виделись целую вечность.
– Мы расстались целую жизнь назад, – сказала она задумчиво, – и опять встретились…
Вадим помешал ложечкой кофе и улыбнулся.
– Верно… Но своей жизнью я обязан тебе. И в прямом, и в переносном смысле.
Она поднесла палец к его губам.
– Твоя жизнь – это и есть моя жизнь.
– И все-таки, – продолжал Вадим, – расскажи мне, родная, как ты обо всем догадалась? Откуда узнала? Как сумела предотвратить беду?
– Узнала случайно. Если бы мой муж… мой бывший муж не допустил роковой для него ошибки, то, наверное, так никогда и не узнала бы ни о чем. Впрочем, вся наша жизнь – это ковер, сотканный из случайностей.
Сначала я узнала, что моя секретарша – любовница Антона. Мне было, с одной стороны, неприятно иметь у себя под боком чужую лазутчицу. А с другой стороны, если бы я ее уволила, это было бы похоже на ревность. К тому же я решила, что так оно, может, даже и лучше – пусть оба знают, что у меня есть ты! Но даже в самом страшном сне мне не могло присниться, что мой бывший муж захочет тебя убить!
Он замыслил это злодейство, чтобы не потерять свою долю денег из нашего общего имущества. И я бы никогда не узнала о его планах, если бы он не нанял для своей черной работы… Юру Пня! Он даже заплатил ему аванс. Моими деньгами. Представляешь, он поручил убить тебя моему охраннику и моему другу!
Юра, конечно, мне обо всем рассказал. И мы бы справились с этой проблемой, не беспокоя тебя, когда б не одно обстоятельство. Юра неожиданно выяснил, что у Антона есть сообщник.
– Сообщник? – переспросил Вадим и даже отодвинул чашку с недопитым кофе.
Лика покачала головой:
– Да. Совершенно посторонний человек, который тоже желает твоей гибели.
Вадим открыл рот.
– Ничего не понимаю. Кто еще может хотеть моей смерти?
– Юра это выяснил. С большим трудом, потому что оба негодяя соблюдали конспирацию. Но Пень обставил дело так, что Антону пришлось все выложить начистоту.
– Так кто же этот второй убийца? – воскликнул Вадим. – Я его знаю?
– И да, и нет… – уклончиво ответила Лика. – Это твой брат .
– Кто? – выдохнул Вадим.
– Твой брат, – повторила Лика, – которого ты никогда не знал. Сын некоего врача по имени Михаил и твоей матери, по имени… Галина Помилуйко.
Несколько секунд Вадим сидел молча, потрясенный услышанным, а потом пробормотал:
– Да, мою маму так звали… Она погибла, когда мне не было еще и года. Но в память о ней я до сих пор подписываю все свои репортажи и статьи ее именем. Оно стало моим научным и литературным псевдонимом.
– Я это знала давно, – улыбнулась Лика. – Еще до того, как взяла тебя на работу в свою газету. – Неожиданно она посерьезнела. – Но этого не знал твой брат!
Прочитав статью о завещании Липгардта, он приехал в Москву с одной-единственной целью – любыми путями получить наследство! Как-никак дальний родственник! Не прямой – но все-таки…
В столице он первым делом принялся разыскивать журналистку, которая подписывается фамилией его матери. След привел его в отель «Националь», в номер двести пятнадцать.
– Верно, – кивнул Вадим, – там жила сумасшедшая старуха, которая представилась мне дочерью Федора Липгардта. Я обещал отдать ей завещание, если она докажет свое родство с бывшим владельцем отеля.
– Таким образом, – улыбнулась Лика, – старуха нашла тебя раньше, чем твой брат. И этим, возможно, в первый раз спасла тебе жизнь.
– Странная особа, – вздохнул Вадим. – Я тебе потом как-нибудь расскажу, как она меня преследовала, когда я еще работал в отеле.
– Я тебе сама кое-что про нее расскажу, – усмехнулась Лика.
– Постой, – нахмурился Вадим, – ты сказала, что этот мой сводный брат – родственник Липгардтов?
– Для меня самой это было неразрешимой загадкой, – кивнула Лика. – До недавнего времени… Но не торопись, милый. Это самая интересная часть моего рассказа.
А тем временем твой брат разыскивал журналистку. Он искал женщину, а не мужчину, и это поначалу сбило его с толку. Поэтому он потерял время. Узнав, что завещание Липгардта старуха так и не получила от журналистки, что оно осталось у Помилуйко, он возобновил поиски.
– Ему нужны были документы, которые попали ко мне в руки… – понимающе покачал головой Вадим.
– Совершенно верно, – подтвердила Лика. – А кстати, как они к тебе попали?
Вадим улыбнулся.
– Ты не поверишь, любимая! Это почти фантастическая история.
– Поверю, – пообещала Лика. – Я за последние дни узнала столько невероятного!
– Понимаешь, – сказал Вадим, – однажды – это было еще до открытия отеля – я забрел в двести пятнадцатый. Случайно…
Лика подмигнула:
– Видишь! Опять – случайность!..
– Там, в номере, я обнаружил старинную напольную вазу, – продолжал Вадим. – В ней не было ничего странного, кроме одного знака. Птица в круге! Точно такой выгравирован на металлической пластинке, которую мне оставил отец.
– Крест в круге – это семейный герб Липгардтов! – воскликнула
– Тогда я этого не знал, – развел руками Вадим. – Как и до сих пор не имею понятия, каким образом к моему отцу попала эта пластинка. А тогда… Тогда я сел на корточки перед вазой и исследовал ее вдоль и поперек. Вот именно – поперек оказалось результативным! Я положил вазу набок и на самом дне подставки обнаружил дверцу сейфа. Можешь себе представить: мой ножичек для бумаг оказался ключом к этому сейфу!
– В нем находились документы Липгардта? – в восторге воскликнула Лика.
Вадим улыбнулся.
– Умница.
Лика задумалась.
– Потрясающе, как тасуется колода совпадений и случайностей…
– Так что же мой брат? – спросил Вадим. – Он узнал, кто скрывается под псевдонимом Помилуйко?
– Узнал, – вздохнула Лика. – И это открытие его сначала удивило, а потом обрадовало.
– Обрадовало? – поднял брови Вадим.
– Да, потому что он понял, что, убив одного человека, он убьет двух зайцев.
Вадим откинулся на спинке стула, уронив руку на колени.
– Ничего не понимаю. Ну, от журналистки ему были нужны документы – это ясно. А «второй заяц» чем ему не угодил? Меня, Вадима Григорьева, за что убивать?
– За то, что ты – его брат, – коротко ответила Лика. – Он хотел быть единственным наследником.
– Здесь какая-то путаница, – нахмурился Вадим. – Ведь даже получив документы и завещание, он не смог бы вступить в права наследования. Ему пришлось бы доказывать свое родство с Липгардтом!
– Ему не пришлось бы ничего доказывать, – возразила Лика. – За него это сделала старуха из двести пятнадцатого номера.
– Она – настоящая? – ахнул Вадим и печально покачал головой: – Я чувствовал это…
– Да, – торжествующе улыбнулась Лика, – она – настоящая Милица Федоровна Липгардт, дочь таинственного хозяина отеля «Националь».
– А кем мой сводный брат приходится этой Милице Федоровне? – шепотом спросил Вадим и на всякий случай вцепился обеими руками в край стола, боясь потерять равновесие.
– Ну, как тебе ответить… – протянула Лика, – можно сказать – дальним родственником. Он приехал в Москву не с пустыми руками. С ним было письмо, выполненное на гербовой бумаге и подписанное собственноручно Милицей Федоровной Липгардт в пятьдесят шестом году.
– Оно адресовано моему брату? – пролепетал Вадим.
– Нет, – громко сказала Лика, поднимаясь из-за стола. – Оно адресовано единственному сыну Милицы Федоровны Липгардт – Борису Григорьеву! Твоему отцу, Вадька…В который раз за эту сумасшедшую ночь Юра Пень заглушил мотор, выключил габаритные огни и вышел из машины к воротам старого здания МГУ. В руках он держал увесистый сверток. Из-за телефонной будки немедленно показался человек.
– Принесли? – нетерпеливо спросил седой.
– А вы? – Пень наклонил голову и подмигнул.
Мужчина протянул ему пакет.
– Вот деньги, – сказал он сухо. – Можете не проверять. Я всегда держу свое слово.
– Вы – джентльмен, – расплылся в гадкой улыбке Пень, отдавая незнакомцу сверток. – С вами приятно иметь дело… Жаль, теперь долго не придется.
В ту же секунду на запястьях седого защелкнулись наручники. Трое неизвестно откуда взявшихся людей крепко подхватили его под руки.
– Лет десять, я думаю, – невозмутимо закончил Пень.
Мелькнул свет, и из двух припаркованных в переулке машин вышли еще несколько человек. Один из них непрерывно снимал происходящее ручной видеокамерой.
– Николай Ефремов? – обратился один из них, в длинном кожаном плаще, к обомлевшему седому. – Пятьдесят шестого года рождения, уроженец Ташкента, сын Михаила Ефремова и Галины Помилуйко, в настоящее время – оператор второй смены службы безопасности отеля «Националь». Все правильно? Вы арестованы по подозрению в соучастии и в организации покушения на убийство!
– Покушения? – растерянно переспросил седой.
– Меня благодари, дурачок, – не унимался Пень. – А то бы тебя вообще расстреляли!
– Он все продумал, – продолжал оперативник, кивая на Ефремова. – Все рассчитал. Даже камеру наблюдения отключил…
– А он видел, что старухины доказательства тоже попали к Григорьеву? – спросил другой.
– Конечно. Поэтому и попросил убийцу прихватить из номера сразу две папки! Всех перехитрил! Даже сообщника своего, Антона, умудрился провести. Использовал его вслепую. Тот ведь даже не знал, что Лика с ним давно уже развелась и даже успела выйти замуж за Григорьева! За нашего якобы убитого!
– Он… Жив? – пролепетал Ефремов.
– Туго соображаешь, – покачал головой Пень. – Я ж говорю: от расстрела тебя спас!
Оперативник тем временем закончил обыскивать седого и подтолкнул его к машине.
– В управление его, ребята! – скомандовал он остальным. – А потом – в СИЗО [22] . Там его уже заждался «обманутый муж»!
Он повернулся к Пню:
– Спасибо, парень. Тебя вызовут повесткой для дачи свидетельских показаний.
– Менты! – весело крикнул Пень. – Я вам помог? Все сделал грамотно?
Он растянулся в улыбке и закончил:
– Поэтому бабки я оставляю себе! Чтобы потом не говорили, будто я на вас по идейным соображениям работаю!..
Лика с Вадимом расположились в креслах самолета, пристегнувшись ремнями. Вадим невидящим взглядом смотрел в иллюминатор.
– Я – внук таинственной старухи из двести пятнадцатого номера, – повторил он, стараясь поверить в только что услышанное.
– И единственный наследник династии Липгардтов! – закончила Лика.
– Почему же она… не призналась? – пробормотал Вадим. – Почему сразу не сказала?
– Она должна была сама все проверить и во всем убедиться, – пожала плечами Лика.
– Она вела себя как… ненормальная, – вздохнул Вадим. – И только напугала меня.
Лика жарко схватила его за руку:
– Твоя бабушка завещала тебе наследство! И это завещание – у меня!
Вадим задумчиво посмотрел на жену.
– Я же сказал ей… – прошептал он, – что никакие сокровища не могут заменить любовь. И тепло родных.
Лика положила голову ему на плечо.
– Я не знал ни отца, ни матери, – продолжал Вадим, и голос его дрогнул. – Всю свою жизнь я мечтал только об одном: чтобы в один прекрасный день отдать все, что у меня есть, за нежный взгляд, теплое слово, одну-единственную встречу… с ними. Всю свою жизнь я ждал… любовь.
– И вот у тебя есть я, – прошептала Лика.
– Да, – согласился он. – У меня есть ты…За стеклом иллюминатора медленно уползали в туманную рябь рваные хлопья умирающей ночи. Новый день расталкивал локтями полусонную Москву, и она, зябко ежась, спешила спрятаться под крыло стальной птицы, уносящей Вадима и Лику далеко-далеко от нее…
– Вадим, – Лика достала из сумочки плотный конверт, – бабушка передала тебе письмо.
Он подержал на ладони послание, словно пытаясь угадать спрятанную в нем боль, и испуганно поднял глаза на жену.
– Мне… не по себе. Сердцу так… тревожно.
Лика погладила его по плечу:
– Ничего не бойся… Все самое страшное уже позади. В прошлом.
Вадим еще секунду сидел неподвижно, потом вздохнул и развернул сложенный вчетверо лист.
Первое, что бросилось ему в глаза, – это таинственная птица с распростертыми крыльями, застывшая внутри плетеного круга.«Вадим! – писала старуха. – Мой милый мальчик!
Я знаю, что больше не увижу тебя. Мы расстались, даже толком не встретившись. Судьба всю жизнь отбирала у меня моих самых родных и любимых людей. А меня – у них. Но в этом не надо винить судьбу. И никого не надо винить.
Наша судьба – это мы сами, наши поступки, наш выбор и наш крест.
Всю свою жизнь я верила, что найду твоего деда, которого, как и тебя, звали Вадимом, и твоего отца – моего маленького Бориса. И я нашла их. Моя судьба – это искупление любовью. И она всегда будет связана с их судьбами.
Под занавес жизнь открыла мне новую тайну. Я узнала о тебе, мой мальчик. И я спрашивала у судьбы, зачем, во имя чего она сделала мне такое открытие. И не находила ответа.
А теперь я знаю. Ты, Вадим, – это ДРУГАЯ судьба. Ты выбрал правильный КРЕСТ. Через него, как через прицел, видны наши боль и скорбь.
Я желаю тебе никогда его не потерять!
Прощай, мой хороший, мой любимый внук Вадим Григорьев.
Твоя Милица Липгардт».