Kriptos

–

«Сейчас. Прям вот, бежит и шлепанцы теряет«.

– Ли-и-и-иль, ну ты где?! – требовательность сменилась раздражением.

«В… Сказала бы где, но этот дебил и там достанет!».

– Лиля-а-а-а-ааааааааааа!!! – еще чуть-чуть и будет истерика.

Лиля еле слышно выругалась и закрыла журнал, с глянцевых страниц которого призывно улыбался красавчик Тиль.

– Что тебе? – процедила она, спрыгивая с подоконника в захламленное нутро комнаты.

Свет, хлынувший в освобожденное окно, не добавил очарования помещению, где каждая вещь пропиталась нафталиновым запахом старости. Дешевые керамические фигурки пялились с пыльных полок серванта. В дверном проеме, на выходе из этого мебельного лабиринта маячило несчастье всей четырнадцатилетней Лилиной жизни. Ну, может быть, не всей, но последних семи лет – точно. Бедствие звалось Артемом и приходилось Лиле младшим братом, типичнейшим, по ее мнению, любимчиком, ябедой и подхалимом.

– Ску-у-учно, – едва увидев сестру, заныл мальчик.

Когда-то давно Лиля смотрела фильм, про то, как одна девчонка сначала хотела избавиться от младшего брата, а потом его спасала. Дура недоделанная. Девчонка та, само собой, а не Лиля. Представься ей возможность безнаказанно избавиться от братца, она бы точно никуда не потащилась!

– Отвали, недомерок, – огрызнулась девочка, собираясь вернуться к покинутому на страницах журнала солисту любимой группы.

– Я бабушке все расскажу, – с готовностью включился в любимую игру мальчишка, – что ты обзываешься!

– Да пожалуйста – не греет…

– И про Мишку! – не успокаивался Артем. – Мишку Штыря, тоже расскажу!

Сердце екнуло.

– Да что ты расскажешь, сопляк!

– Чем вы с ним вчера в подъезде…

– Пришибу гаденыша!!!

Брат многоопытно увернулся от летящего всполошенной сорокой журнала и привычным маршрутом помчался в ванную комнату.

– Страшила! – подогревая сестринскую ярость дразнился из-за двери Артем, дожидаясь спасительного прихода бабушки. – Лилька-дебилька! Ха-ха!

Телефон надрывался довольно долго, прежде чем Лиля отвлеклась от бушевания перед запертой дверью, сорвала трубку и рявкнула «Алло«.

– Лиля, прекрати сейчас же собачиться с братом, – трубка с ходу начала ругаться маминым голосом. – Сколько раз я могу это повторять!

– Но, мам, он первый…

– Ничего не хочу слышать! У меня от вас обоих уже голова раскалывается. Бабушка на сердце жалуется – хоть домой

– Так забрала бы, – огрызнулась Лиля.

– Не могу. Ты же знаешь, Тёме полезен приморский климат…

– Тёма! Везде Тёма! Я для тебя не существую! – прокричала девочка и, не слушая ответа, со злостью бросила трубку на рычаг.

Телефон сердито затрезвонил вновь. Громким дребезжанием его поддержал дверной звонок.

Прихожая была мелковата для вошедшей пожилой женщины. В тесном пространстве стало нечем дышать от убийственной смеси запахов кислого пота и приторных мускусных духов. Матерчатые сумки, звякнув внутренностями, опустились на пол.

– Звонка не слышишь? – вместо приветствия напустилась на девочку баба Ада. – Сумки забери, горе луковое. Галина, поди, названивает…

Взяв неподъемные пакеты, Лиля побрела на кухню, стараясь не прислушиваться к бабушкиным сетованиям, которые закончились традиционным «наплачешься ты с ней еще, дочка«.

– Мать звонила, – Баба Ада устало присела на жалобно скрипнувшую табуретку. – Опять, чума, Артёмку доводишь? И что вас мир не берет!

– Я не виновата, – угрюмо сказала внучка, рассовывая покупки по шкафчикам. – Он первый начал.

– Он начал, а ты закончи. Как старшая, уступи брату.

Старшая. Лиля ненавидела это слово. Оно означало, что все лучшее всегда уходит маленькому крикливому существу, а ей достаются лишь попреки и обязанности.

Брата наконец-то вымело из ванной.

– Бабуль! Давай я помогу.

Хорошо предлагать помощь, когда сестра уже все сделала, со злостью подумала Лиля.

– Помощничек ты мой, – умилилась бабка.

– А Лилька с Мишкой вчера целовалась, – невпопад наябедничал Артём.

Лиля рванулась вперед:

– Ах ты, поганец!

– Не трогай брата, дурная!

– Он врет!

– Не вру, сам видел.

Сестра все-таки дотянулась и отвесила ябеде тяжелый подзатыльник. Артем обиженно заревел, устраивая показательные выступления специально для бабушки.

– Ну-ка марш в комнату! Живо! И на улицу сегодня не пойдешь.

– Но, баб…, – Лиля чуть не плакала.

– Никаких «но, баб…». Мала еще, чтоб с пацанами по углам обжиматься. Принесешь в подоле – что я родителям скажу?

– Что хочешь, то и говори! Мне плевать!

Девочка вихрем пронеслась мимо ошеломленной бабки и заперлась в ванной комнате. Руками зажала уши, чтобы не слышать стыдящее «эта девчонка в могилу раньше времени меня сведет«.

– Нес-с-ссчассссстная малыш-ш-шка, – прошелестело где-то совсем рядом.

– Кто здесь? – испуганно пропищала Лиля.

– Добрейш-ш-ший волш-ш-шебник, исполняющ-ш-ший з-с-ссаветные ж-ш-шшшелания, – в шелесте промелькнуло хихиканье.

– Откуда вам знать мое заветное желание! – вскинулась девочка из чувства противоречия.

– З-с-снаю. Лиш-ш-шний братиш-ш-шка. З-с-сссснакомо…, – шепоток доносился из пахнущей плесенью тьмы, притаившейся под большой чугунной ванной.

– Я вовсе не хочу…, – начала оправдываться Лиля.

– Хочшеш-ш-шшшшь-хочшеш-ш-шшшшь. Не бойс-с-ссся, никто не з-с-сссаметит. Раз-с-ссс, и из-ссссчесс…