Крот Камня
Шрифт:
— О расстроенный и встревоженный Бэйли, спасибо, что ты откликнулся, — сказал Мэйуид, подходя к Бэйли и Босвеллу по террасе из песка и гравия, на которую их вынесло течением, — а теперь Мэйуид просит тебя прекратить жаловаться раз и навсегда.
— Но… — попытался возразить Бэйли.
Мэйуид повернулся к мокрому и продрогшему Босвеллу и увидел: тот не слишком пострадал от вынужденного заплыва, если не считать глубокой царапины над правым глазом.
— Мне больно, — заныл Бэйли.
— Господин Бэйли, — строго сказал Мэйуид, — Мэйуиду тоже больно. И Босвеллу больно. И
— Тогда я предлагаю убраться отсюда побыстрее, — заявил Бэйли.
Мэйуид улыбнулся:
— Мэйуид не против, и он уверен, что Босвелл тоже не против. К тому же приятно убедиться, что физические невзгоды и страдания сплачивают кротов, а не разобщают, побуждая к бесплодным жалобам и взаимному недовольству. Мэйуид рад, что глыбоподобный Бэйли может быть нормальным кротом. Сообщаю: Мэйуид хорошо изучил подобные тоннели. И вот что он скажет. Такая пещера — гиблое место, здесь холод с такой силой въедается в плоть крота, что заставляет мутиться его рассудок. Только движение спасительно, и чем быстрее двигаться, тем лучше. Однако двум беглецам следует как можно дольше оставаться под землей. Идите вдоль этого ручья, здесь должны быть ходы.
— Почему ты говоришь «двум беглецам»? — быстро переспросил Бэйли.
— Мэйуид не пойдет с вами, о несамостоятельный господин. Тебе предстоит самому вести Босвелла, это называется «миссия». Мэйуид искренне сочувствует обескураженному ее внезапностью господину, особенно если принять во внимание его комплекцию и те трудности, что выпадут на его долю. Однако Мэйуид склонен думать, что толстый господин справится и даже более того — он окажется в выигрыше.
— Каком таком выигрыше? — заколебался Бэйли, потирая лапой шишку на лбу.
— Он похудеет, — улыбнулся Мэйуид, — и я, смиренный, уверен, что господин хочет хорошо выглядеть, когда придет на юг. Там не любят толстяков, считают их ленивыми и ни на что не годными кротами.
— Но Хенбейн… — с сомнением проговорил Бэйли.
— Хенбейн убьет господина, если поймает его. Сейчас она и ее сидимы сочтут его и Босвелла мертвыми. И хорошо. Не надо ее разубеждать. Не попадайтесь ей. Крадитесь, ползите по земле, насколько господину позволит его живот. Пусть Бэйли слушается мудрого Босвелла и вновь обретет разум! Теперь идите оба. Отправляйтесь сейчас же, пока вас не убил холод.
— Так ты не идешь с нами? — спросил Босвелл.
— О мудрый Босвелл, неисповедимы пути Камня! Камень даровал мне встречу с красивейшей кротихой со светлым мехом. Мэйуид больше не хочет быть один. Мэйуид вернется и отыщет ее.
— Что это за кротиха? — спросил Бэйли.
Мэйуид описал ее.
— Это Сликит. Она — одна из самых высокопоставленных сидимов. Приближенная Хенбейн, вторая кротиха Верна. Она — ужасное создание.
— Да простит меня господин, но в вопросах женской красоты я, ничтожный, не очень склонен доверять мнению прожорливого Бэйли. Мэйуид позволит себе напомнить ему, что, возможно, она и ужасная, но по крайней мере не толстая.
— Не знаю, за что ты мне нравился когда-то,
— Я, ничтожный и смиренный, думаю, что однажды, когда дородный господин похудеет, он снова поймет или вспомнит, почему он когда-то любил Старлинг и почему ему нравился Мэйуид.
Босвелл рассмеялся.
— Я замерз, Бэйли, — наконец сказал он, — и лучше нам послушать совета Мэйуида и отправиться в путь. Веди же меня!
— Я, — чуть не задохнулся от возмущения Бэйли, — но!..
Босвелл мягко дотронулся до плеча Мэйуида лапой:
— Да обретешь ты Камень, крот, ибо ты этого достоин. Найди Сликит и заручись ее поддержкой. Когда придет время, разыщи Триффана, потому что настанет день, когда он будет нуждаться в тебе, так же как и ты в нем.
Босвелл, прихрамывая, медленно побрел вдоль ручья. Влажный мех Белого Крота поблескивал в солнечных лучах, проникавших в пещеру. Бэйли, издав последний вздох протеста, пошел за ним, а Мэйуид, подождав, пока они не исчезли из виду, принялся вынюхивать другой путь. В конце концов он нашел узкую щель в совершенно гладкой на первый взгляд стене пещеры и исчез в ней.
Хоть Спиндл и очень боялся за Триффана, когда того увели к Хенбейн, он даже предположить не мог, каким кошмаром закончится их свидание. Поэтому, когда пришел молчаливый сидим и без всяких объяснений быстро повел его куда-то на юг, Спиндл не знал, что и подумать. Они остановились только один раз, и то ненадолго.
Спиндл увидел очень старого крота, окруженного старшими сидимами. Спиндлу больше всего запомнился его взгляд: леденящий, проницательный и безжалостный. Когда он заговорил, Спиндл понял, что это Рун.
— Триффан из Данктона понес наказание, которого заслуживал. Теперь ты можешь забрать его. Если кто-нибудь спросит, можешь сказать, что Триффан наказан Словом. Оно проявило милосердие, не лишив его жизни. Он пришел сюда принять Покаяние, но вместо этого оскорбил нас и обманул наше доверие. Теперь он очистился наказанием. А ты, Спиндл из Семи Холмов, скажи спасибо, что мы выполняем обещание, данное даже порочному иноверцу, иначе и тебе не избежать бы того же наказания. Мы не сомневаемся, что ты по-прежнему поклоняешься Камню, но теперь это не имеет значения. Вера в Камень умерла, а ты не способен возродить ее.
Сидимы заулыбались. Спиндл не мог вымолвить и слова под взглядом этого крота, он даже не способен был полностью осознать, что тот говорит. Спиндл понял только, что Триффану плохо, и у него возникло лишь одно желание — помочь.
— Выведите его на поверхность, — безразлично сказал Рун, — а мне помогите вернуться к Хенбейн. Она теперь, как никогда, будет нуждаться в моей помощи.
Глядя, как сидимы провожают Руна, Спиндл вдруг почувствовал неведомое ему раньше отвращение. Пока Рун говорил, он, казалось, заполнял собой все вокруг и остальное не имело значения. Но теперь Спиндл понял, какой Рун старый и дряхлый, шкура висит складками у него на боках, а мех у него тусклый и вытертый. В самой походке Руна чувствовалась испорченность души, а не тела.