Крупа бывает разная (сборник)
Шрифт:
— А теперь я бы хотел попросить выйти в центр бальной залы, прямиком к нашей лесной красавице, старшего колдуна Канцелярии ея величества Афанасия Репина! — торжественным тоном провозгласил его сиятельство.
Афанасий моргнул от удивления и как был, с чертом на цепи, поплелся на всеобщее обозрение.
— Господин Репин, — провозгласил граф, — за заслуги перед отечеством в деле охраны государственного и общественного порядка ея величество жалует вам награду — двести рублей, а также именной колдовской прибор, сделанный по последнему слову техники мастерами в Париже. Кроме того, вы получаете премию в пятьдесят рублей на содержание
«Ничего себе», — удивленно подумал Афанасий. Заслуг он имел немало, но то, что их столь щедро оценили, стало неожиданностью.
А его сиятельство принялся трясти его руку и вроде невзначай поинтересовался:
— А как здоровье батюшки? Жаль, что по болезни своей его светлость не смог присутствовать на моем рождественском вечере!
— Спасибо, ваше сиятельство, батюшке намного лучше, — с честными глазами ответил Афанасий, хотя не видел папашу с тех пор, как приструнил его фамильяра. Но посыльный с сообщением о том, что светлейший князь помирать изволит, пока не являлся, поэтому Афанасий рассудил, что здоровье батюшки отнюдь не так уж и плохо. И даже позавидовал отцу немного — казенному колдуну невозможно было сказаться больным и не явиться на ассамблею. Но визит оказался весьма полезным. Двести пятьдесят рублей, как говорится, карман не тянут. И черту можно будет накупить жратвы и одежды, раз ему выделили дополнительное содержание.
— Желаю здоровья его светлости, передавай мои наилучшие пожелания, — граф, наконец, отпустил руку и благосклонно добавил:
— Сейчас Порфирий коньячку еще принесет, вижу понравился он тебе, Афанасий Васильевич.
— Да как не понравиться, понравился, — сказал Афанасий, еще раз поблагодарил за награду, поклонился и вернулся на свое место.
Награду получил и Резников, хоть и поскромнее. И довольный, вскоре присоединился к Афанасию.
— И чертяк наших не забыли, — тронутый едва не до слез, поражался старый служака, — не зря велели с собой тащить.
Колдуны выпили.
Особо не стесняясь, Афанасий скормил тарелку паштета Владимиру.
А Резников, в приступе благодушия, отдал какие-то сладости своему черту Иннокентию и снова привязал его к ножке стола.
Афанасий поставил пустой бокал и повернулся к Резникову, чтобы похвалить подчиненного за предусмотрительность, и одновременно протянул руку к графину, желая наполнить бокалы по новой. И… рука его ухватила пустоту.
Обернувшись, он обнаружил, что их стола с закусками и почти полным пузырем коньяка не стало. Как и чертей. А спустя мгновение на пол с грохотом и звоном рухнула скатерть.
— Черт! — завопил Резников, и было непонятно, ругается он или пытается призвать обратно своего чертяку.
А Афанасия как громом поразило. Он понял, что именно его смущало в худосочной девице. На ее лице и шее не было потеков пота! Потому и жрала она так много — не удержалась чертовка при виде окружающего изобилия.
Раздались вопли, и над головами гостей просвистел стол.
«Надо же какой добротный, крепкий», — только успел подумать Афанасий, как навстречу столу пронеслась серая химера. В когтях у нее истошно орал отнюдь не благим матом хозяин вечера. Стол с обрывком цепи врезался в стену, за
— Колдуны, закрывайте щитами дам!
Уже стало очевидно, что под потолком черт Резникова ведет бой. Вспышку Афанасий узнал. Это оружие Иннокентия — зеркало. Но куда и зачем Владимир потащил начальника?
Что-то хрустнуло под ногой. Афанасий, поднимая щит, посмотрел на пол: так, а вот и ожерелье с рубином. Значит, ошибки нет — черт Резникова сражался с тем, кто скрывался за обликом худосочной девицы. А ожерелье это — не что иное, как амулет блокировки силы.
Две дамочки сноровисто укрылись под щитом Афанасия.
С треском взметнулось пламя, и повалил едкий дым — это вспыхнула елка. И в то же мгновение покрылась коркой льда. Лед обратился в воду, пламя исчезло, зато дым повалил еще гуще, и в нем серой тенью промелькнул силуэт крылатой химеры. Раздался оглушительный рев. И Афанасий узнал голос своего черта.
Пол под ногами задрожал и пошел трещинами. В том месте, где еще недавно стояла ель, образовалась дыра, в которую просунулась рогатая медвежья голова. Но в следующее мгновение черт исчез.
А в ту же дыру вылез еще один, сзади треснула стена, и черти, до того сидевшие в ожидании хозяев в чертячьей комнате, полезли в залу натурально из всех щелей.
Крики переросли в визги и вой, толпа гостей ломанулась к двери, но оттуда уже торчали огромные жучиные усы. Люди отпрянули. Началась давка. Вопли гостей смешались с воем и визгом дерущихся чертяк. В ход пошло оружие.
Трещал камень, звенели разбитые стекла, в стене образовалась дыра словно от пушечного ядра, обрушились колонна и часть потолка, заполыхали занавеси. Их, к счастью, бросились тушить какие-то люди: Владимир был слишком занят боем.
Афанасий оглянулся и увидел Резникова. Под его щитом скорчилось сразу четверо — три женщины и один немолодой уже господин в мундире.
Тогда Афанасий вытолкал женщин из-под своего щита и указал на Резникова:
— Быстро бегите к нему.
А сам кинулся к дыре в полу. Он ощущал, что его черту приходится туго. И Владимир, и Иннокентий вынуждены были сражаться не только с врагом, но и с обезумевшими от переполоха боя чертями других гостей.
Пробив шипом кольца палец, Афанасий сконцентрировал все силы. Алый вихрь взметнулся вверх, накрыв собой добрую половину зала.
— На пол! Замереть! — скомандовал Афанасий.
И черти буквально посыпались с потолка.
Афанасий насчитал девять штук. Казалось, голова сейчас лопнет от напряжения, поэтому он сразу же скомандовал черту Резникова и своему, освобождая их от действия Крови Колдуна:
— Владимир, Иннокентий, отпускаю.
А остальным рявкнул:
— В людей!
Черти немедленно сменили облики, и Афанасий сразу же опознал фамильяра его сиятельства. Им оказался рогатый медведь, пробивший дыру в том месте, где стояла елка. Видимо, спешил на помощь хозяину.