Кукла для кандидата
Шрифт:
И ещё одно беспокоило. Свой мир у них ТАМ, наверху. Сунуться-то туда можно, да вот не отрежут ли потом длинный нос вместе с ушами? Чужое это всё, не её. Вот отец зачем-то ввязался в политику и схлопотал шестнадцать лет.
С другой стороны… С другой стороны, ситуация критическая. Но звонить Ускову сейчас всё равно поздно…
Ночью она опять почти не спала. И к утру сложился план. Промежуточный план, половинчатый и даже трусливый.
Ника решила на несколько дней укрыться у бабушки. Вдруг Илона объявится? Или ещё как-нибудь… А Усков подождёт. Не нравился ей этот яйцегловый. Улыбаться научился, а глаза
Леди, если быть честной, очень ей понравилась. Крутая женщина. Как смело и мужественно она себя вела в ситуации с Зурабом. Другая бы разнылась, умолять начала… Или впала бы в ступор и сидела, как безмозглый тушканчик, в ожидании расправы. А Леди хоть бы хны, не поморщилась. И даже за Нику успела вступиться.
В тот, пусть и короткий промежуток времени, Ника оказалась на одном уровне с Леди. Может, даже, и чуть выше. Ведь это она всех спасла, схватив пистолет – и Леди, и телохранителя Мишу (как, кстати, у него здоровье?). Но сейчас они снова на разных этажах жизни. Ника боялась унижения и разочарования – разочарования в Леди. Вот возьмёт и пошлет её на три буквы.
Ника решила не обращаться к Ускову. Ещё не время. Глядишь, и обойдется… Она съездит в салон и выпросит небольшой отпуск. На недельку. Авось шеф не откажет.
Утром еле-еле встала по будильнику. По квартире шарахалась, как сомнамбула, пока не выпила кружку кофе. Потом с трудом нашла паспорт – он почему-то валялся в тумбочке на кухне. Какой идиот его туда засунул? Пересчитала деньги. Их оказалось совсем немного: Илона задержала платёжку за квартиру; недавно купила новую блузку; да ещё заняла Левше. А если её побег затянется, на что тогда жить? На бабушкину пенсию? Эх, стыдобушка, ёксель-моксель!
Вдобавок к прочим «радостям» на улице моросил дождь. Когда залезла в «жигуль», была готова лопнуть от злости. Подвернулся бы кто – убила бы взглядом. И тут… включила зажигание, но машина не заводилась. Всё, приехали! Где тонко, там и рвётся. Закон подлости сработал в очередной раз.
Матерясь под нос, со злостью захлопнула дверцу. Хорошо, что на метро всего две остановки. Правда, там ещё на автобусе минут десять…
Она позвонила администратору и попросила как-то разрулить ситуацию с клиентами. Мол, сегодня она никак не сможет работать.
– А шефу-то что сказать?
– Скажи, что я подъеду и всё объясню.
В метро не успела к составу – только хвост увидела. Следующий состав шёл в депо. Потеряла минут пять-шесть. Потом автобус застрял в пробке. Потом побежала и сломала каблук. Ну почему она не надела кроссовки? К бабушке ведь собралась.
Дохромала на одном каблуке под ухмылки прохожих. Разве не подлость? Но судьба ещё не исчерпала запас злых шуток.
Опоздала минут на пятнадцать. Шеф, Ашот Геворкян сидел один в своём кабинете. Залетела и заговорила с порога:
– Извините. Если надо, я первую клиентку успею обслужить, но потом…
– Не надо, – хмуро сказал директор. – Тебя уже подменили. Ты чего такая?
– Мне… мне надо в отпуск. Срочно.
По дороге она продумала стройную версию о внезапной и тяжёлой болезни бабушки, но шефа она не заинтересовала.
– Ты уже не в первый раз опаздываешь…
– Я?
– Да, ты. И вообще…
Он почему-то смотрел
– Что вообще?
– Экономический крызис, вот что. Я тэбя уволнаю.
– Совсем? – вырвался дурацкий вопрос.
– Совсэм. – Когда Геворкян сильно нервничал, у него прорезался акцент.
– Ашот Гургенович…
– И нэ уговарывай. Сокращэние у нас, понимаэш?
А взгляд по-прежнему в сторону. Неужели чувствует себя неловко? Это Ашот-то?
В массажный салон с дурацким названием «Экватор желания» Ника попала с подачи Илоны. Можно сказать, по протекции. Всё тогда так сошлось – сплошная невезуха. Сначала эта скотская история с Сергеем. Потом ИВС и следствие. Пока всё тянулось – полностью завалила сессию, и из института отчислили. С бюджетного отчислили – а как она за него цеплялась, за бесплатное образование! Потом суд. На условное соскочила чудом – судья, что ли, пожалел. А тут ещё и уволили из больницы.
Точнее, заведующая, и без того недолюбливавшая Нику, предложила той перевестись в санитарки – мол, нам медсёстры с судимостью не нужны. Ника секунд пять подумала, взяла ручку и написала заявление. На увольнение.
Гордыня есть смертный грех – сказала бы покойная мать. А отец бы сказал: по гордому носу чаще бьют, но оно того стоит.
Два месяца Ника работала в стрип-клубе «Океан страсти» – то ещё местечко. Впервые её туда однажды привёл Сергей, у него были свои дела со старшим официантом Камилем. Камиль её потом, когда случилась вся катавасия, и пристроил в официантки. Сразу предупредил: «Место хлебное, чаевых можно много срубить, но хлопотное. Если справишься – давай».
Однако Ника не справилась. Вернее, не выдержала. Клиенты смотрели на официанток как на приложение к программе стриптиза. Короче, как на шлюх. Лезли под юбки, что в свои бумажники. А юбки-то – только ягодицы прикрыть. Разве о такой работе она мечтала, когда поступала в медицинский?..
Тут и подвернулась Илона – новая и нечаянная подруга. Она и помогла устроиться в массажный салон. А теперь…
Переобувшись в рабочие тапочки, Ника вышла на крылечко. Придётся что-то купить, в таких шлёпках далеко не уйдешь. На глазах выступили слёзы. Теперь ещё и без работы. Что за непруха? Полный пипец и ёжик в тумане… Постояла, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Промокнула глаза платком. Проморгалась. И замерла.
Метрах в пятидесяти, у дальнего угла здания, притаилась машина вишнёвого цвета. «Ауди» не «ауди», но точно, что комби. В салоне кто-то сидел.
Неужели эти? Почему обязательно они? Похожих автомобилей пруд пруди… Но почему она вздрогнула? Интуиция? Подходить нельзя. Могут элементарно засунуть в машину, а там… Как этот тип говорил – будешь отрабатывать натурой? А она ведь ничего не выяснила об Илоне. Совсем ничего… А если не они? И что? Рисковать нельзя.
Она вернулась в холл и пробралась к чёрному выходу. Открыв дверь, осторожно огляделась. Вроде, ничего подозрительного. Споро, насколько позволяли шлёпанцы, пересекла двор и, сделав крюк, зашла в тыл возможным преследователям. От соседнего дома увидела, что вишнёвая машина по-прежнему стоит у тротуара. Спрятавшись за деревом, застыла в ожидании – хотелось расставить точки над i.