Курсы кройки и житья
Шрифт:
– Вот вспомнить бы хоть один день, когда б ты не горячилась, – раздраженно просопела Марья Андреевна. – Ну что ж, пойду искать.
Дарья Андреевна чувствовала себя даже где-то виноватой. И в самом деле – чего она кидается-то на всех, точно собака Тузик? Нормальный мальчишка, ну подумаешь, прошел… в обуви… по вымытому полу… ну так ведь когда ему разуваться, ему ж домой надо было, а вот теперь… А ведь ей так надо быть мягче… женственнее… кружевнее…
– Сиди дома, – резко заявила она сестре. – Будешь на телефоне, а я пойду искать.
– Правильно тетя Даша говорит, – наматывала на шею длинный шарф и Ольга. – Я тоже пойду.
– Нет! – воскликнули обе сестры в один голос.
– Еще не хватало тебе по темени шататься! – набычилась Дарья Андреевна.
– Чего придумала, – строго взглянула мать, и вдруг… – Пусть идет. Даша, не держи ее, пусть идет… Но только не одна. Позвони вон Елисееву, он наверняка дома сидит, не знает, чем заняться. Вот и… поищете вместе.
И как Ольга ни упиралась, сестрицы все же позвонили Елисееву. А чтобы тот пришел быстрее, сообщили, что его приход – вопрос жизни и смерти.
Он принесся еще быстрее, чем Ольга успела одеться.
– Что случилось? – запыхавшись, спросил он. – Кто у вас болен? Вы все… здоровы?
– Надеемся, что все, – кивнула Марья Андреевна, стягивая свитер. – Вы… вы ступайте с Ольгой, она вам по дороге все расскажет. Даша, ты тоже с ними иди, чего ж ты одна пойдешь?
Даша вышла с молодежью, однако сразу же возле подъезда заявила:
– Я пойду в ту сторону, а вы вон в эту, а то чего ж мы… будем стадом таскаться?
– А куда идти-то, вы мне хоть в двух словах… – пытался что-то выяснить Елисеев, но Дарья Андреевна его перебила.
– Идите, Ольга вам по дороге расскажет.
Ольга рассказала. Да там и рассказывать было нечего – куда-то задевался мамин ученик, а вместе с ним пропала и Наталья Андреевна. Может быть, они потерялись поодиночке, может быть, вместе, но ни одного ни другой дома не обнаружено.
– Вот так, да? – сурово поджал губы Елисеев. – Ну что ж… будем искать.
– Вы уж нас простите, что мы сразу к вам… – виновато взглянула на него Ольга. – Это мама подумала… Ну она решила, что с нами должен быть настоящий мужчина.
– И правильно решила, – насупился Елисеев. – А то вы без мужиков скоро совсем уже все… порастеряетесь. Пойдем вон туда…
Они сначала прошлись по всем близлежащим улицам. Потом уже завернули во дворы дальних домов – нигде знакомой фигуры Натальи Андреевны видно не было. Да и мальчика с фотоаппаратом тоже никто не видел. А Елисеев чуть ли ни у каждого прохожего спрашивал.
– С ума сойти, – ежилась Ольга. – Я даже себе представить боюсь, если с ними что-то случилось, то… нет, они просто обязаны найтись!
– Да найдутся. Куда они денутся, – бубнил Елисеев, вертя головой. – Мальчишка, ясное дело, забежал к друзьям или к знакомой девочке, телефон… ну у деток ведь всегда денег на телефоне
– Да нет у нее никаких подруг, – уже со слезами в голосе проговорила Ольга. – Она только с сестрами дружит…
– Ну и что! Она могла… могла запросто познакомиться с кем-нибудь в… магазине, к примеру, – пожимал плечами Федор. – А что? Она еще интересная женщина, запросто могло быть.
– Столько лет не знакомилась, а тут… – не слишком верила Ольга. – И потом… если у них все нормально, они б уже давно домой пришли – на улице вон какой мороз разыгрался. Сильно-то не нагуляешься!
– Это потому, что вы волнуетесь и замерзли, – усмехнулся Елисеев, – а на самом деле не так уж и холодно, – он вдруг уверенно взял ее руку и сунул к себе в карман. – Давайте руку, а то совсем окоченеете.
Руке стало сразу же тепло и уютно, и даже всему телу стало теплее. Идти было не совсем удобно – Елисеев шел быстро, Ольга за ним еле поспевала, однако ж и руку вытаскивать не хотелось. Федор заметил, что спутница почти бежит за ним, и замедлил шаг.
– Так нормально? – повернулся он к ней, и… и его лицо оказалось как-то так близко… и весь он такой большой, надежный, и тепло от руки…
Ольга поспешно отвела взгляд:
– Нормально. А то… я семеню-семеню…
– Погоди, – остановился вдруг Елисеев и надел на Ольгу капюшон от куртки. Вообще, Ольга никогда этот капюшон не надевала, он у нее ради красоты болтался на спине, а он надел. – Сейчас пойдем к Енисею, а там ветер…
Отчего-то и сам Елисеев застеснялся такой своей заботы и уже грубее добавил:
– Сейчас надо будет зорче смотреть, там темно.
– Я буду… зорче… – кивнула Ольга, старательно пялясь в темную мглу.
И все же она ничего не увидела. Она вдруг ощутила, как ее резко дернул Елисеев, а потом его большое плечо начало мелко трястись. Ольга испуганно посмотрела на Федора, но тот только быстро прижал ее к себе и прикрыл рот теплой рукой – чтобы не спугнула.
В темной аллее на громадное дерево громоздилась почтенная барышня Наталья Андреевна, только на каблуках у нее это не совсем ловко получалось. Однако сама она неловкости не испытывала. Она лихо размахивала руками, видимо, отдавала распоряжения темной мальчишеской фигурке, которая металась возле дерева, то приседая, то забегая с разных сторон в попытках более эффектно сфотографировать свою модель.
– Это что? – растерянно повернулась к Елисееву Ольга. – Это что за срамотища?
– Оленька, боюсь, что это фотосессия, – фыркнул Федор. – А что? Довольно необычный ракурс, как ты полагаешь?
Они опять перешли на ты, но Ольга этого даже не заметила.
– Это не фотосессия, Федор, это позорище всей нашей семьи! Ты как себе представляешь – теть Наташа на дереве в роли вороны, теть Наташа под деревом в роли Снегурочки, в сугробе – головой вниз…
– В сугробе еще нету, зря ты так.