Кузнец бед и оковы заклинаний
Шрифт:
– Почему ты смеешься?!- воскликнул он сквозь слёзы.
– Я все равно не уйду за тобой!
– Смеюсь по тому что ты...боец. И ты отстаиваешь свою позицию. Хоть ты и ведешь себя как упрямец, но мне это нравится сынок.
Он перестал вырываться.
– Я достану твою находку. И починю, если это будет возможно. Но, - я жестом остановил его радостный порыв.- после этого ты пойдешь со мной домой. И это не обсуждается.
– Да отец.
– он встал отряхиваясь и протянул мне руку что бы я тоже поднялся.
Я оставил его наверху и спустился вниз один. Она и впрямь умирала. Её очень хорошо обесточили.
– Боишься?
– её голос просзвучал для меня ещё более неожиданно чем прозвучал цвет её глаз. Она умирала. Я стоял над ней. Сильный и взрослый мужчина. А она спросила это так, словно уже занесла надо мной своё воображаемое оружие. Я усмехнулся.
– Нет. А стоит? Ты же дохлая совсем. К тому же женщина...Чего мне бояться?
Моя насмешка попала в цель. Незнакомка сжалась словно от удара и закрыла глаза.
– Уходи. Забирай своего щенка и проваливай.
Я хмыкнул:
– Не могу. Мой сын не хочет тебя так оставлять. По этому я тебя сейчас вытащу и починю.
Она вновь открыла глаза. Теперь я увидел в них самый настоящий ужас:
– Нет! Убирайся...- она из последних сил стала отползать от меня.
– Убью! Не трогай!
Хрипя и отпихиваясь, она старалась доползти до края что бы сорваться вниз.
– Да что ж вы все меня толкаете то?!
– захлебываясь от смеха в перемешку с негодованием, воскликнул я, и схватил бунтарку за шиворот.
– Не убьешь ты меня. Ты слаба для этого.
– Щенка твоего убью! А ты убъешь меня!
– Да ты стратег!
– меня всё больше разбирал смех.
– Давай договоримся. Я кажется понял чего ты боишься.
Она притихла, перестав вырываться, а я продолжил:
– Я могу тебя восстановить. А могу не просто восстановить, но ещё и переделать.
– Как это?
– простонала она.
– Сделаю из тебя настоящую женщину. Нежную и кроткую.
Она зарычав, изловчилась и зубами вцепилась мне в плечё.
Я захохотал:
– Я это сделаю, если ты не перестанешь грубить, вырываться и угрожать.
Она выпустила мой прикушенный плащь из зубов.
– Мой сын решил что это важно. Я не хочу его переубеждать, да и не могу на самом деле. По этому подлатаю тебя чуток и пойдешь с миром.
– Куда? Мне некуда идти...
– она презрительно хмыкнула.
– Куда хочешь. С такими замашками, думаю найдешь себе соответствующую компанию. Или будешь одиночкой...В любом случае ты окажешься здоровой и свободной от энергии королевы.
– Лучше одиночкой...- задумчиво произнесла она.
– Только не надо нежную и кроткую.
– её голос дрогнул.
– Я подумаю. Ты главное веди себя хорошо. Тронешь мальчика и я тебя не просто нежной и кроткой сделаю, а ещё и в публичный дом в Утгарде отдам.
Она смиренно обмякла в моих руках.
– Вот так то лучше.
Я
Ярко пылал огонь костра. Мы сидели возле него. Она заворожёно глядела на пляшущее пламя, а мой сын так же заворожено и с восхищением, смотрел на неё, ни на мгновенье не отводя глаз. Незнакомка мелкими глотками пила воду из его фляги и нехотя оторвавшись от созерцания пламени, обратилась ко мне:
– Что такое публичный дом? Не знаю что это, но прозвучало мерзко...
Я покосился на Нарви и хихикнул:
– Ну может и не так мерзко, дева...но при твоём отношении к некоторым вещам, - я многозначительно ей улыбнулся - это и впрямь не лучшее место!
Она с отращением снова уставилась на костёр, потом вдруг воскликнула:
– Как ты это сделал?! Это просто чудо! Я слышала, есть сущности способные на такое, но у нас нет таких экземпляров!
– Что сделал? Огонь что ли?
– уточнил я.
– Дааааа.
– Мой отец, огненный этин!
– вмешался в разговор Нарви.
– Он и не такое может!
Женщина наконец удостоив его вниманием, с ненавистью прошипела:
– На месте твоего отца, я бы сняла с тебя штаны прямо тут, и выпорола бы тебя как щенка. Ты же мелкий ещё, а шляешься по свалкам, родителей пугаешь. Да ещё и во взрослые разговоры встреваешь!
Нарви став пунцового цвета, вскочил с места и не слова не говоря отбежал в сторону.
Она вызвала у меня смешанные чувства с самого начала. Микроскопические градации от презрения до интереса и изумления. За тем снова отвращение и желание раздавить как гадину. Потом сочувствие и восхищение её бесстрашием перед тем, чего любая сущность обычно подсознательно боится и избегает -перед смертью, и страхом перед вещами которые вполне нормальны для большинства.