Легенда о командарме. О командарме 2-го ранга М. К. Левандовском
Шрифт:
Командующий фронтом, все еще не сознававший масштабов разыгравшейся трагедии, спокойно ответил: «Вашей армии необходимо во что бы то ни стало удержаться на занимаемых позициях. Держите с нами связь кроме радио еще и по телефону через Кизляр. Все».
Расстроенными покинули Левандовский и Одарюк радиостанцию. В автомобиле командарм нарушил тягостное молчание:
— По всей вероятности, в Астрахани не имеют представления о трагизме нашего положения, иначе они оказали бы нам более действенную помощь. Ночью я разговаривал с командующим 12-й армией Степановым, просил хотя бы один свежий полк. Он отказал мне, хотя у них сейчас затишье. Ох как нужны два-три боеспособных
Ночью начальник оперативно-разведывательного отдела сообщил ему, что противник производит перегруппировку, подтягивает к фронту новые части. Деникинцам удалось собрать мощный кулак — 22 пехотных и 34 кавалерийских полка.
«Значит, жди наступления. Но где? В каком направлении они нанесут удар? — думал командарм, мысленно окидывая длинную линию фронта. — Скорее всего, у Святого Креста», — решил он, разглядывая карту.
Ночь прошла в ожидании, а утром хлынул поток тревожных сообщений. Крупные силы противника, перейдя в наступление между Святым Крестом и Георгиевском, прорвали фронт. Левандовский прилагал огромные усилия к тому, чтобы организованно отвести обессиленные части своей армии на новые рубежи. Он бросил в бой свежие, только что сформированные в Пятигорске отряды, но остановить наступление противника не удалось.
Штаб армии из Георгиевска перебрался в Прохладную. Машина командующего медленно двигалась в потоке отходивших на восток обозов.
— Сергей Деомидович, поезжайте немедленно в Моздок, — говорил устало командарм сидевшему рядом с ним члену РВС Одарюку. — Мы зацепимся за старые окопы, которые возвели еще в прошлом году, а вы соберите из выздоравливающих хотя бы два полка. С их помощью попробуем остановить неприятеля. Жду от вас добрых вестей.
Несколько дней советские войска вели ожесточенные бои с противником, превосходившим их по численности в пять раз, и только после того, как создалась угроза окружения, они оставили Пятигорск и Минеральные Воды. Отход армии прикрывала бригада Ивана Кочубея и Коммунистический полк Николая Янышевского. Отступая, наши соединения то и дело переходили в контратаки, наносили врагу короткие, но чувствительные удары. Бойцы Пятигорского рабочего полка неожиданно ворвались в Железноводск. Захваченные врасплох деникинцы были почти полностью уничтожены, с богатыми трофеями красноармейцы в полном порядке отошли к Прохладной.
Но это был лишь частичный успех, который не мог изменить общего положения. На узловой станции Прохладная, забитой отступающими войсками, собирались командиры и комиссары, работники штабов, члены Совета обороны. Они должны были решить дальнейшую судьбу армии.
Командарм открыл совещание:
— Я думаю, что нет надобности рассказывать об обстановке, — обратился он к собравшимся. — Вы видите все своими глазами. Многие разложившиеся части вышли из повиновения и начали стихийно отходить на Моздок. Нами оставлены Кисловодск, Пятигорск, Минеральные Воды, Святой Крест. Свежих частей, чтобы задержать противника, у нас нет, боеприпасы кончились. Полки, сохранившие порядок, изнемогают в непрерывных боях, их подтачивает голод и сыпняк. По-моему, единственный путь к спасению — это отход к Астрахани.
— Есть и другой путь, товарищ Левандовский, — возразил Орджоникидзе, — каково бы ни было наше положение, отступление на Астрахань недопустимо. Мы, большевики, не можем бросить целую Терскую область на произвол судьбы. Горские народы расценят этот шаг как предательство.
— Так что вы предлагаете, Григорий Константинович? — спросил Левандовский.
— Отвести остатки нашей армии за Терек,
— А куда мы денем девять наших бронепоездов и другую технику, которую с собой в горы не возьмешь? Пятьдесят тысяч тифозных. Их же не бросишь на произвол судьбы? Если исходить из чисто военных соображений, то другого выхода, кроме как отходить на Астрахань, я не вижу.
— За Кизляром все равно железной дороги нет, технику придется бросать, — убеждал Серго.
Говорил он кратко и веско, его пытливый, пристальный взгляд был устремлен на командиров, большинство из которых склонялось к тому, чтобы отходить на Астрахань. В комнате наступила долгая пауза. Впервые за время совместной работы с Орджоникидзе Левандовский не соглашался с его доводами. Чутьем военачальника командарм понимал, что укрыть в горах огромную армию с десятками тысяч больных и раненых — дело почти безнадежное. Где возьмешь продовольствие и боеприпасы? Разве развернешься в горах крупными соединениями? Значит, опять возвращаться к партизанщине? Правда, есть политические соображения. И здесь Левандовский всецело был на стороне ленинского комиссара.
«Продолжая борьбу на Кавказе, — думал командарм, — мы отвлечем на себя часть деникинской армии, поможем выстоять Советской России».
— Отходим к Владикавказу и Грозному, — нарушил наконец молчание Левандовский, — начальникам 1-й и 2-й стрелковых дивизий, начальнику армейской конницы Кочергину, начдиву кавалерийской дивизии Воронову и начальнику особой дивизии Гущину во что бы то ни стало удержать в своих руках линию Вольская — Марьинская — Государственная — Курская — Степное. Ни в коем случае не думать о дальнейшем отходе.
Разъехались под утро. Зимнее солнце вставало из-за гор, обещая погожий день.
— Все будет хорошо, Михаил Карлович, — говорил Орджоникидзе, шагая к своему вагону. — Помнишь, как мы били Бичерахова, побьем и Деникина, дай только срок. Я должен оставить армию на несколько дней. Мне только что сообщили, что в осетинском селении Ноч-Кау полковник Цаликов поднял мятеж. Немедленно еду в Осетию. Встретимся во Владикавказе.
Серго крепко пожал Левандовскому руку, легко вскочил на подножку и скрылся в вагоне.
Михаил Карлович тяжело переживал неудачи армии, но не терял самообладания, делал все возможное для того, чтобы выправить положение. Опьяненный успехом, противник безоглядно рвался вперед. Этим и решил воспользоваться командарм. Он задумал нанести белогвардейцам контрудар силами 1-й стрелковой дивизии и конной бригады Ивана Кочубея. Для того чтобы на месте уточнить обстановку и принять окончательное решение, Левандовский выехал на передовую. В сопровождении конных разведчиков он осмотрел местность, дал каждому полку четкие указания.
Ничего не подозревая, конная дивизия генерала Покровского зашла в приготовленную для нее западню и была смело атакована нашей пехотой. Окончательный разгром белых довершили лихие кавалеристы Ивана Кочубея. Противник не ожидал, что поспешно отступающая армия способна на такое сражение. Преследуя врага, красные части ворвались в Георгиевск. Если бы Левандовский имел под рукой хотя бы несколько свежих полков, можно было бы развить успех, но их, к сожалению, не оказалось.
Михаил Карлович направил телеграмму командующему 12-й армии В. Степанову: «Настаиваю на немедленной присылке в Прохладную Ленинского или Московского полка», но командование соседней армии в помощи отказало.