Легенда о Вращающемся Замке
Шрифт:
– Да конечно, вполне устраивают, - выступил из толпы вперед осанистый чернобородый воин с полностью лысой головой.
– Что мы, последние подлецы и трусы, не откликнуться, когда нас призывает государь? Этот вот дурак, - кивнул лысый на обезглавленный труп своего предводителя, - болтал слишком много. Но если он невесть что о себе возомнил, это вовсе не означает, что мы все такие же бесчестные свиньи, как он сам. Без сомнения, мы будем вместе с вами, милорд. Верно я говорю, ребята?!
– окликнул он толпу. Толпа взорвалась одобрительными воплями.
– Умно придумано, - пробормотал Гленан.
– Ты должен радоваться, Дэрри - как
Дэрри с ужасной силой захотел все же треснуть своего приятеля кулаком. Лишь с большим усилием юноша пересилил себя и сдержался.
– Ты чего такой ершистый сегодня?
– спросил Гледерик тихо.
– Это, вроде, я тут всех должен злить, а не ты.
Гленан остановил на нем свой остекленевший, неподвижный взгляд.
– А ты еще не понял?
– спросил он тихо.
– Армия разбита, лорды мертвы - все, как и сказал этот изменник. Мой отец тоже вчера был на том поле. Не удивлюсь, если он также погиб.
Дэрри почувствовал, как его лицо заливает краска.
– Прости пожалуйста, - повинился он.
– Я совершенно не подумал о подобном.
– Ну куда тебе об этом думать, - сказал Гленан.
– Ты ведь по собственной воле сбежал из родного дома и ни за какие коврижки туда не вернешься. А вот я, в отличие тебя, родного отца любил.
Наверно, тут бы Гледерик уже не сдержался, и началась бы ссора - если бы сэр Эдвард как раз не окликнул их, приказав помочь своим рыцарям расседлать коней и завести их в стойла. Исполняя это поручение, юноша невольно отвлекся и смог погасить свой гнев. Да и Гленан уже казался не таким набыченным. Проходивший мимо Остромир схватил Гледерика за локоть:
– Погоди, - сказал он, - не зли мальчишку. Видишь, он и без того сам не свой. Лучше иди со мной, выпьем и поговорим.
Дэрри послушался. Они нашли место в углу трактира. Юноша рухнул на лавку и обессилено привалился к стене спиной, чувствуя невыразимую усталость. После нескольких дней постоянной скачки все тело нестерпимо болело. Дэрри был мало привычен к верховой езде, а тут почитай с утра до вечера приходится трястись в седле.
Остромир протянул ему кружку с элем и тарелку, полную жареного мяса с овощами. Гледерик набросился на них, уплетая за обе щеки.
– Сам ты колдовать умеешь?
– спросил Остромир.
– Простите, что?
– Гледерику показалось, что он ослышался.
– Колдовать? Кажется, нет. Почему вы спрашиваете?
– Потому что вчера на нас набросилась бешеная волшебница, потому что твой сэр Гэрис оказался ее слугой и тоже, кажется, малость чародеем. И потому что лорд Эдвард также, чувствую, не особенно прост. Чародеи падают на нас, как каштаны с деревьев по осени. Потому мне интересно. Ты принадлежишь к королевской династии, чья история насчитывает многие сотни лет. Конечно, среди Карданов вроде не было широко известных волшебников, но чем черт не шутит. Ты замечал за собой хоть что-нибудь необычное?
Гледерик немного подумал.
– Мой острый ум, - сказал он наконец.
– Мои блестящие манеры. Мое ни с чем не сравнимое обаяние.
– Это не более необычно, чем мои здравомыслие и рассудительность. Хотя в здешних диких краях, соглашусь, и то, и другое смотрится странно. Но я не об этом. Ты умеешь пускать молнии из глаз, Гледерик Кардан? Заклинать ветер? Повелевать светом или тьмою? В Иберлене, - пояснил воин, - как и здесь, живут наследники эльфийских кланов.
Дэрри задумался. Ничто подобное прежде ему в голову не приходило. Он попытался вспомнить хоть какие-то странности, похожие на проявления магии, у себя. Вещие сны, или умение управлять погодой, или нечто наподобие. В голову, как назло, ничего не лезло. Дэрри почувствовал себя каким-то совершенно заурядным на фоне наделенных древними силами могущественных заклинателей, таких, как Кэран или даже хотя бы братья Фэринтайны. Это было по-своему немного обидно.
– Простите, - сказал юноша.
– Я даже голосов в голове не слышу.
– Что ж, может это и к лучшему. Быть чародеем, как я слышал - не такое уж приятное дело. По крайней мере, на костер тебя за чернокнижие никто не потащит.
– Это вы правы, - Дэрри чуть повеселел.
Они вернулись к еде. Вскоре к ним присоединились Гленан, на вид все еще немного угрюмый, и Эдвард, казавшийся тоже невероятно усталым. Герцог Фэринтайн тяжело вздохнул, садясь за стол и ожидая, пока помощник трактирщика принесет ему еду и питье.
– Я назначил того лысого удальца новым командиром отряда, - сказал Эдвард.
– Он пообещал, что к утру соберет всех людей в городе, способных держать оружие, и они двинутся следом за нами. Хоть что-то хорошее. Иначе, когда Клифф пожалует к воротам Таэрверна, нам не сдобровать. Мне нечем было бы платить этим людям за их преданность, королевская казна пуста. Но, похоже, обещание возвести их в дворянское достоинство само по себе оказалось хорошей платой.
– Раз уж об этом зашла речь, - вставил Дэрри.
– Я привязался к Гэрису Фостеру, то есть к вашему брату Гилмору, из надежды, что он сделает меня рыцарем. Сложно возвращать корону предков, когда окружающие называют тебя не "сэр Гледерик" или там "высокородный лорд", а "грязный рыжий оборванец".
Гленан ухмыльнулся, Остромир что-то пробормотал себе под нос.
– Я никогда и не полагал твои мотивы другими, Гледерик, - сказал Эдвард сдержанно.
– Если так, - сказал Дэрри прямо, - то вы догадываетесь, о чем я вас сейчас попрошу. Посвятите меня в рыцари. Быть человеком, произведенным в благородные сэры самим эринландским королем - это совсем не то же самое, что быть уличным попрошайкой. По крайней мере, это располагает к другому к себе отношению.
Эдвард немного помолчал - наверно, с полминуты, и за эти полминуты Дэрри успел с ужасом навоображать, что его просьба будет решительно отклонена, а его самого, как наглеца, выскочку и прощелыгу, немедленно погонят со двора.
– Преклони передо мной колено, - сказал Эдвард.
– А это обязательно?
– поинтересовался Дэрри.
– Ну, все эти дурацкие формальности. Может, вы просто выпишете мне специальную бумагу, что я теперь полноправный рыцарь, и на этом я от вас отстану?
– Преклони колено, - повторил герцог очень ровным тоном, и этот ровный тон выдавал его бешенство в куда большей степени, чем мог бы выдать любой крик. Юноша покраснел, понимая, что кажется перегнул палку, и вышел из-за стола. Вслед за ним поднялся и Эдвард.