Легенда сумасшедшего
Шрифт:
Ходили слухи, будто юварки — это потомки специально клонированных людей с измененным генотипом. Их-де готовили как первых специальных колонистов, под надзором которых должны были трудиться роботы Первой Волны. Да и сами они были крепкими, выносливыми и рослыми: радиации они почти не боялись, поэтому охотились в основном днем, на спящих, или вечером и утром — на запоздавших или ранних одиноких путников и малочисленные группы.
Насчет клонирования верилось: у всех их мужчин и у женщин были какие-то сходные черты и лиц, и фигур — все они были рослые,
В контакт с ними вступать было почти бессмысленно, так как они очень быстро подавляли волю и разум человека, да и обладали ярко выраженной ксенофобией. Говорили, будто они очень интеллектуально развиты, хотя по их диковатым повадкам трудно было такое сказать.
Мне посчастливилось испытывать это воздействие не в полной мере, за это юварки меня побаивались в стычках, но вот рукопашную с их мужчинами я себе не представлял особо сильно: уж больно они напоминали культуристов.
Больше всего я сейчас боялся, что выйдет кто-то из рано проснувшихся туристов и на такое зрелище отреагирует неадекватно. И понять человека можно: ряд автоматчиков-качков и усеянные перьями голые женщины с крыльями, от которых исходит странное гудение, — на неподготовленную психику это может произвести неизгладимое впечатление.
Еще меня слегка напрягало то, что юварки, видать, вернулись с охоты, а так как с собой у них ничего не было, значит, охота была неудачной или не очень удачной. Это означало, что они голодны и сильно хотят есть, а прямо перед ними стоят наши верблюды, которые при появлении чужого запаха стали беспокойно переминаться с ноги на ногу.
Вперед выступила одна из женщин, которая, разведя руки в стороны, словно демонстрировала свои мохнатые белые перья, громко произнесла низким, хрипло вибрирующим голосом:
— Кто забрался здесь?! Это наше место! Это мы здесь!
Ее империо был со странным акцентом: она произносила буквы в слове будто отдельно, словно слегка заикаясь, а концы слов с шипящими согласными, наоборот, растягивала.
Я чувствовал легкую расслабленность мозга, но был абсолютно адекватен, когда вышел из своего укрытия с поднятыми руками, держа автомат дулом вверх. Случайно скользнув по лицу Йоргена, я заметил его расширенные от ужаса и непонимания моих действий глаза — словно я пытался лечь под танк или проглотить гранату. Я ему подмигнул.
— Это мы, умеренные Охотники Марса, и с нами группа туристов-землян, — произнес я, делая два шага вперед и опуская автомат на пол.
Несколько стволов развернулось в мою сторону, но в остальном автоматчики не шелохнулись. Только женщина, как мне показалось, вздрогнула перьями рук.
— Меня зовут Странный из долины Маринера. Со мной Йорген с земли Ксанфа и Сибилла из Одиссея. Мы попали сюда потому, что нас не пустили на хутор в том лесу и не дали отдыха, а у нас были раненые: мы попали в засаду в лесу и вели бой.
Мне показалось на секунду, что на меня смотрят как на мышь, которая сидит рядом с мышеловкой и довольно уплетает добытый оттуда сыр. Все продолжали стоять как статуи и молчать.
— Мы
Женщина, казалось, сосредоточила внимание исключительно на мне и чего-то ждала, а я никак не мог понять — чего.
— Ты называешься Странный? Пастух Глюков? — наконец проговорила она. — Тот ли ты?
— Вы знаете мое имя? — удивился я.
— Да, я слышала про тебя. — Она продолжала меня внимательно разглядывать. — Ты не засыпаешь рядом с нашими.
И тут я понял, чего ждала женщина, так внимательно разглядывающая меня: она концентрировала на мне свои силы, чтобы проверить — тот ли я, за кого себя выдаю…
— Я видела вчера ночью глюк над лесом, — вновь сказала она, — и слышала выстрелы: я ждала появления кого-то. А это ты…
Она задумчиво помолчала. Молчание опять нарушил я:
— В знак признательности и уважения за ваше гостеприимство я могу вас накормить.
— Накормить? — переспросила женщина, нахмурясь. — Дать нам еду?
— Да, — я торопливо кивнул, — дать вам еду и разделить с вами завтрак перед нашим уходом.
— Завтрак? — вновь переспросила женщина.
— Это традиционная утренняя еда, — пояснил я с поклоном.
— Мы можем сами взять у вас то, что мы захотим, — ответила она, качнув головой в такт своим словам.
— Да, — я кивнул, — но зачем драться, если вам предлагают? Это благодарность. — Я немного помолчал и добавил со значением: — Наша благодарность.
Она неожиданно покачала головой:
— Это место построили ТЕ, КОТОРЫЕ… они были первыми здесь, люди пришли потом и забрали себе все, будто это им принадлежит… Но мы похожи на ТЕХ, а не на людей… мы на стороне Закона! Закон говорит, как поступать и что делать, а люди не знают Закона — они не умеют его слышать так, как мы. Закон говорит в нашем теле, в наших клетках… Но ты тоже из людей…
Она продолжала смотреть мне прямо в глаза и о чем-то размышлять.
— Люди нас боятся и не любят, — продолжила она, — мы не боимся людей, но не любим их тоже. Когда люди нас видят, они открывают стрельбу и убегают или пытаются напасть. Я знаю — ты смелый и сильный воин, почему ты так не делаешь?
— Зачем? — Я сделал удивленное лицо. — Я не вижу в этом никакого смысла. Если мне помогают — я помогаю в ответ, если в меня стреляют — я тоже стреляю, вот и все. Вы пришли в свое место, и я предлагаю еду и еще патроны.
Я напряженно ждал, а женщина-юварк вновь замолчала задумчиво, вперив свои зеленые глаза в пространство, словно не замечая меня. Она была достаточно красива и стройна, если, конечно, не обращать внимания на оперение почти по всему телу. Мало перьев было на животе сверху, на груди и на лице. Еще на ягодицах и лопатках. В руках она держала длинный заточенный кусок арматуры, перемотанный посредине изолентой. На ногах ее были армейские ботинки, которые являлись единственным элементом одежды. Все необходимое для охоты носили мужчины.