Легенды Аркхэма
Шрифт:
К письму прилагались рисунки карандашом, которые заставили меня восхититься и ужаснуться одновременно, ибо они вполне передавали талант и одержимость моего брата в отчаянных попытках выразить неописуемое.
Черные монолиты с дико скошенными гранями возносились ввысь, словно бросая вызов небу. Глыбы и блоки неправильной формы будто застыли на мгновение, готовые закружиться в демоническом танце, и какие-то подобия улиц меж ними разбегались от центра зигзагами молний. А вокруг из земли под немыслимыми углами торчали острые каменные шипы, словно иглы уснувшего в песках Левиафана. Но хуже всего были барельефы на
Я звонил Говарду, но он не отвечал. Наверное, следовало бы бросить все и сразу поехать туда, но у меня была куча дел, которые тогда казались важными, и, успокоившись, я решил во всем подыграть бедному безумцу, навестив его точно в день и час, указанные в письме. Он приглашал меня на торжественный запуск своей дьявольской машины!
Увы, я не успел к развязке, и теперь буду корить себя за это до конца своих дней. Как упоминалось ранее, езды тут было всего час, но именно он оказался фатальным.
Погода хмурилась с утра, и на полдороги хлынул жуткий ливень. Видимости почти не было, и мне пришлось притормозить. Я едва тащился по скользкому шоссе, уже размышляя о том, чтобы остановиться и переждать, либо вернуться обратно, как вдруг дождь все-таки перестал. Только ветер по-прежнему бушевал вокруг, да в небе каким-то бешеным водоворотом неслись низкие темные тучи. Проклятый лес вдоль дороги скрипел и стонал, словно в него вселились легионы демонов!
Как человек пунктуальный, я всегда стараюсь все делать с запасом времени, и здесь опоздал лишь от силы минут на десять, однако минуты эти сохранили мне жизнь, а моему несчастному брату уготовили участь поистине леденящую душу…
Еще не доехав до поворота на проселочную дорогу, из окна машины я заметил, как от клубящейся тьмы облаков нисходит извивающийся хобот серого тумана. Без сомнения, то был торнадо — мне доводилось как-то наблюдать их будучи по делам в Техасе, но в наших краях это явление просто невиданное! Однако тогда я об этом не думал. В такие моменты буйства природной стихии куда-то сползает весь лоск цивилизованного человека, и душу заполняет первобытный ужас. Хобот рыскал по лесу, ломая вековые деревья. Потом, мне кажется, внутри него полыхнула какая-то вспышка, и он двинулся на восток, в сторону океана. Когда торнадо исчез, и ветер стал утихать. Заморосил мелкий противный дождь.
Когда я подъехал к дому Говарда, его там уже не было.
Будто сомнамбула, я бродил под дождем по руинам, не понимая, как такое могло произойти. Потом наконец опомнился, вернулся в машину и позвонил по мобильному на 911.
Увы, тела брата под развалинами так и не нашли, равно как и обломков его нового ускорителя — если он действительно существовал, впрочем как и большей части дома с прилегающими строениями. Торнадо унес почти все, кроме фундамента. Остается добавить, что поиски так ничего и не дали… И что судя по наблюдениям синоптиков, да и по моим собственным, трагедия произошла именно в тот час, когда Говард собирался нажать — или все-таки нажал? — кнопку своей машины.
С тех пор прошло несколько лет.
И вот, листая один научно-популярный журнал, я вновь пережил
Статья оказалась посвящена проекту захоронения ядерных отходов в cоляной пустыне на юге Нью-Мексико. Министерство энергетики пригласило группу ученых, задачей которых стало решить — что установить в качестве предупредительного знака на этом месте для будущих поколений.
Фотография в журнале изображала один из вариантов. Радиационная опасность будет существовать на протяжении десяти тысяч лет, объясняли его создатели, но, судя по печальному опыту человеческой истории, у нас нет оснований надеяться, что наш язык, культура и хоть какое-то подобие нынешней цивилизации продержится так долго. Поэтому обращаться к нашим неведомым потомкам илитем, кто придет им на смену, мы должны на языке инстинкта и подсознания, страха и отвращения, универсальном вовеки.
Помню, закрыв журнал, я подумал, что наши ученые просчитались, и через тысячи лет найдутся те, кто упрямо полезет и в пасть к дьяволу, дабы узнать, что у того внутри. О пытливый человеческий ум!
Я обещал рассказать историю моего брата, но в каком-то смысле это история всего нашего мира, и она отнюдь не окончена. И порой сидя перед телевизором и слушая новости, я гадаю: улетим ли мы когда-нибудь к звездам, истребим ли друг друга…
Или будем самозабвенно грешить до пришествия Старших Богов?
ноябрь 2001
Распятый в янтаре
Заказное письмо из Литвы застало меня врасплох. Разобравшись в латинице на конверте, я наконец понял, что оно от моего друга Яна. И мне очень живо вспомнились события двухлетней давности, уже успевшие подернуться в душе легким радужным флером…
В начале августа 1998 года я приехал в Литву, страну моих грез.
По стечению жизненных обстоятельств и воле сильных мира сего я не был здесь десять лет, а в прежние годы, напротив, бывал почти каждое лето — вместе с родителями. Ребенком я узнал красоту этой благословенной земли, и сохранил ее в памяти, чтобы вернуться.
И вот я вернулся к высоким зеленым холмам, заливным лугам, мирным дубравам, пышным цветникам и уютным домикам гостеприимных обитателей. Не знаю, видят ли они сами эту благодать, или для этого надо родиться за тысячи километров, а потом медленно гнить в грязи и сутолоке мегаполиса?
Город, в котором мы отдыхали, стоял на озере, точнее — на озерах, плавно переходящих одно в другое и образующих в плане подобие человеческой фигуры. Сердцем его был остров со старинным замком, что много веков назад возвел один из Великих князей Литвы. Во времена моего детства лишь часть замка была отреставрирована, остальное же представляло собой живописные руины. Мальчишкой я обожал ползать по нагретым солнцем огромным камням, забираясь все выше и вызывая неудовольствие родителей. Теперь наконец реставрация была завершена, поверх древней кладки из ледниковых валунов вознеслись стены красного кирпича, наполнив старую форму новым содержанием. Но честно говоря, мне милее была древность.