Легенды Оромеры. Великий Орёл
Шрифт:
Застеснявшись своих мыслей, Костя буркнул:
– Вот так и сиди врастопырку, пока не впитается, а я пошел за дровами.
Потом пили чай. В бездонном рюкзаке Кости отыскался мешочек с орешками в сахаре, уложенный заботливой Таисией Сергеевной, и Эмилия, прижмуриваясь от удовольствия, хрустела ими.
А ночью Костя проснулся от того, что Эмилия рядом возится в своем спальном мешке, крутится и что-то недовольно бурчит.
– Ты чего? – поднял голову парень.
–
– Лезь сюда, вдвоем теплее, - уже снова засыпая, Костя облапил юркнувшую к нему в спальник Эмилию, подтянул поближе и тут же снова проснулся полностью и окончательно, ощутив под пальцами девичью грудь.
Эмилия испуганно вздрогнула и под рукой у Кости в тот же момент оказалась возмущенно барахтающаяся и больно царапающаяся курица.
– Чшшш, - Костя отпихнул острые когти куриных лап подальше от живота, - превращайся обратно, не буду я на тебя нападать, что я, сисек не видел, не девушка, а недоразумение в перьях.
Курица, помедлив, снова обрела человеческую форму. Подозрительно вздрагивающую человеческую форму. Вслушавшись, Костя понял, что Эмилия тихо плачет.
– Эй, ты чего? – снова повторил он, - Я правда не буду.
– Что, я прям совсем-совсем не девушка? – жалобно спросила Эми, выпутываясь из спальника.
Костя притянул ее обратно, на этот раз прицельно за локоть.
– Девушка. И очень симпатичная. Немного буйная, но это пустяки. И ты мне нравишься. Но сейчас надо дойти до островов, Орла твоего найти. И узнать, почему я дракон и больше таких нету и что с этим делать? Так что ты мне сейчас как сестренка, - слегка покривил душой парень, - вот закончим дела, там видно будет. Спи уже, горе луковое.
Эми, почти насильно уложенная обратно, вскоре засопела носом ему в ключицу, а Костя еще долго лежал, пытаясь понять, что же ему с этой непутевой курицей все-таки делать?
Разбудил их далекий рев ящера, приближающийся слишком уж быстро.
– Это Ворон, вернулся! – Эми, на мгновение сверкнув попой, быстро вползла в платье и выскочила из палатки. Костя последовал за ней.
В рассветных сумерках им предстало диковинное зрелище: на бреющем полете приближалась тарелка, а под брюхом у нее в зеленом луче болтался, раскачиваясь из стороны в сторону, Ворон, довольно взревывающий на особо залихватских поворотах.
Тарелка подлетела и осторожно выпустила ящера из луча. Тот, едва освободившись, полез к Косте, с восторгом приплясывая и, вероятно, что-то рассказывая на своем языке. Костя торопливо отпрыгнул, избегая тесных объятий. Эми захихикала.
Из корабля вылез их недавний знакомый и тоже с восторгом полез обниматься, пришлось Косте отпрыгивать и от него, а то мало ли что… сейчас пообнимаешься, а потом окажется, что у них это значит согласие на брак, или еще что…
– Спасибо, спасибо, спасибо! – тем временем восклицал зелененький, - Все замечательно, все подошло, ваш гржжимывх даже мощнее, чем родной, спасибо! А теперь позвольте вас отблагодарить!
Костя задумчиво посмотрел на увесистый кирпич космической рации и произнес фразу, которую не понял никто из присутствующих:
– Ну ничего себе Нокия тридцать три десять!
Глава 42 ПУТЕШЕСТВИЕ НАЧАЛОСЬ. (Оксана Лысенкова. Александр Игнатьев)
...И наука узнала. Пусть не немедленно, но всё равно быстро — в ближайшие полчаса. Оддбэлл и Оберон, правда, тоже кое-что узнали. А именно — получили подтверждение крайне переменчивого характера осенней погоды. Казалось, ничто не предвещало катаклизмов, но с первыми чернильными кляксами наползающей темноты у западных склонов заклубились тяжёлые свинцовые тучи, отразившие причудливыми изломанными отблесками давно скрывшееся из зоны визуального наблюдения светило.
И эти тучи стремительно накатывались на ставший вдруг беспомощно маленьким на их грандиозно-равнодушном фоне дирижабль, разрастались, вздувались, словно выползающее из квашни тесто, при замешивании которого небесный повар явно переусердствовал с дрожжами.
— Ураган! — Оберон подошёл к капитану воздушного судна вплотную и недвусмысленно похлопал по блестящей рукояти рычага управления оборотами. — Шквал идёт, первый, «гребневый». Судя по характеру туч, нам не светит ничего хорошего, если останемся в небе.
— Надо спускаться вниз и искать пристанище, идя на бреющем, — понятливо закивал Оддбэлл, уверенно взявшись за рычаг.
Движением от себя он прибавил обороты двигателя, одновременно подавая вперёд и веретенообразную рукоятку тангажа. Затем, дождавшись, когда дирижабль клюнет носом, быстро включил насос на откачку, убавляя количество газа в баллоне.
«Летящий на...» дрогнул и, нехотя завалившись вперёд, медленно пошёл на снижение.
Мистер Блэст довольно крякнул, отключил насос и убавил обороты до минимума. Судно выровнялось, почти зависнув на высоте не более пятидесяти метров над пологой поверхностью склона. Ящеры давно скрылись в начинающемся чуть восточнее ущелье, и внимание Оддбэлла ничто не отвлекало от управления. Поэтому коварно зашедшего низового шквала он, конечно, не пропустил. Пытаясь уклониться на юг, мистер Блэст буквально оседлал его, угодив точнёхонько в центральную вихревую зону. Оддбэлл был хорошим техником, и ещё лучшим учёным-изобретателем. А вот пилот из него вышел так себе.
Шквал мгновенно окружил дирижабль, подхватил его, как котёнок подхватывает внезапно вывалившийся из хозяйкиной корзинки для вязания клубок, попытался подкинуть и перевернуть. Раскорячившись пьяным кракеном, отчаянным усилием Оддбэлл привёл горизонтальные рули в противоположные положения и положил рычаг акселератора на ограничитель. Двигатель протестующе хрипло взвыл, и «Летящий на...» горным козлом скакнул вперёд, выравнивая положение в пространстве за счёт скорости.
Справа из стремительно сгустившихся сумерек и облачной канители неожиданно вынырнул скальный утёс, голый, поблескивающий от капель начинающегося дождя. Оддбэлл, удерживая рычаг правого горизонтального руля коленом, обеими руками вцепился в штурвал, отклоняя судно влево, туда, где по идее должна была проходить ведущая к побережью дорога.