Лето с чужими
Шрифт:
Обе картины — японская живопись.
— Мне нравится японский стиль. Импрессионисты, там, американцы, всякие... а это мне нравится больше всего.
— Маэда Сэйсон [24] ?
— Как узнал?
— По печати.
— И что — так сразу и понятно?
— Я видел эту картину раньше.
— Оригинал намного крупнее, — улыбнулась Кей, насколько можно раскинув руки.
Там был изображен лежащий в каменном гробу древний воин. При этом картина ничуть не мрачная: внутренние стенки гроба выкрашены яркой
24
Маэда Сэйсон (1885 — 1936) — художник стиля «ямато-э» жанра живописи «нихонга».
— А это кто?
— Тоже Сэйсон.
— А что там такое?
— Как раз мой стыд.
Вокруг лежащей нагишом девушки столпились и смотрят на нее в упор мужчины в одежде эпохи Эдо [25] . При этом меж их спин видны лишь ее груди.
Кей подошла с двумя чашками ячменного чая на подносе и встала рядом со мной.
— Как ты думаешь, что это такое?
— Люди сложили руки для молитвы.
— Нет. Вскрытие.
— Вот оно что... А в руках у них, выходит, скальпели.
25
2-я Эпоха Эдо (1603-1868) — последняя эпоха японского средневековья, ознаменованная правлением клана Токугава.
— Мне она нравится, но от чужих можно всякого наслушаться.
Действительно, композиция: нагая женщина, окруженная мужчинами, — в какой-то мере выдает сексуальные фантазии Кей. Хотя они не идут ни в какое сравнение с циничными мыслями мужчин, это правда. Похоже, тут есть какая-то связь: на картине только женская грудь и видна, Кей же свою упрямо скрывает. Но пошлости нет никакой. Одним словом — красивая картина, композиция напряженная. В ней чувствуется контроль. Пожалуй, можно поискать какой-то смысл в том, что на обеих картинах красиво изображаются трупы, но я не увлекаюсь психологией.
Поставив перед собой чашку, я уселся на летние подушки с узором синих цветов и почувствовал, как мужчина средних лет ворвался в одинокую жизнь молодой женщины.
Еще в комнате стояла мини-стереосистема.
— А что, из музыки у тебя — только нагаута [26] ? — неуклюже пошутил я.
— Пуччини.
— Кто?
— У него одна моя любимая вещь.
— Это что, выходит — опера?
— «Любимый отец».
— Не слышал.
— Послушай.
Кей встала. На комоде — коробка с аккуратно расставленными компакт-дисками. Штук тридцать.
26
Нагаута (яп.) — букв, «длинная песня»; объединяет в себе балладу, поэму, элегию и оду.
— Опера «Джанни Скикки». Хотя сама опера меня не интересует. Только эта песня: «Любимый отец, купи мне кольцо. Но если нашей любви сбыться не суждено, я брошусь
— Флоренция?
— Угадал.
Зазвучала ария. Красивая музыка.
Но когда на две картины с мертвецами наложилась еще и ария, даже я, при всей своей нелюбви к психоанализу, почувствовал: со смертью у нас явный перебор. Такой крен для мужчины средних лет, вроде меня, — род саморазрушения. Как она говорила? «Любимый отец»?
Кей подалась ко мне.
Наши губы слились, и мы повалились на татами, забыв об арии.
Катастрофа случилась в ту же ночь.
Глава 15
Пора было приниматься за вторую часть сценария. Первая вышла так хорошо, что начинать вторую было несложно.
Однако поужинав у Кей — поскольку мы оба приятно утомились, то просто разогрели в микроволновке пиццу, сделали салат и разбавили суп из концентрата, — мы расстались. В начале восьмого я сел за работу, но не мог написать ни строчки. Незаметно пролетел час.
Кей как могла отвлекла меня, но почти все мои мысли до сих пор были устремлены к родителям. И все, что я задумывал для сценария, разом поблекло. После таких переживаний я не мог писать драму об отношениях мужчины и женщины, гоняющих шары и мячи.
Да, ну и дела...
Стоит лишь постараться, и все получится. Но не сейчас. Стремительно развивавшийся сюжет перестал интересовать меня, персонажи опостылели.
Если дальше дело пойдет так же, сериалу крышка. Я — не настолько востребованный сценарист. Для моего уровня этот сценарий — вопрос жизни и смерти.
Что делать? Если просить помощи, то лучше сразу. Как я объясню причину?
Рассказу о родителях никто не поверит. Притвориться больным? Но мне нужны деньги. Я уже пообещал Кей купить новую машину. Раздался звонок. Куда там машина, куда новая квартира... Не смогу работать — даже в привычном укладе жизни появятся прорехи. Опять звонок. Может, продюсер? Он мне еще не звонил насчет первой части. Хотя, может, и звонил, но меня не было дома. Я все время забывал включать автоответчик.
Я подошел к домофону. Там был Мамия.
— Открой, пожалуйста.
Выслушивать о том, как у Мамии все происходит с моей бывшей женой, не хотелось. Но откажись я, и это станет еще одним поводом к беспокойству.
— Заходи, — сказал я и нажал на кнопку замка. Просить помощи у Мамии я не мог — он работал на другом канале. Однако кто как не он знает молодых и талантливых сценаристов, способных меня подменить. По крайней мере, поспрашивает.
Опять раздался звонок — теперь уже в мою дверь. Я открыл. Мамия серьезно смотрел на меня.
— С тобой все в порядке?
— А, вот ты о чем... — улыбнулся я. — Никак пришел меня проведать? Если да, то все уже кончено. Как видишь, я совершенно здоров.
Мамия молча зашел внутрь и запер за собою дверь.
— Да, тогда причина была. Вот я и казался истощенным. Теперь с этим покончено. Я здоров. До недавнего времени я то худел, то полнел. История почти невероятная, но сейчас можно не беспокоиться.
— Как жутко ты похудел... — Мамия стоял не в силах отвести от меня взгляд.