Лихие. Авторитет

Вязовский Алексей

— Реклама, — с каменным лицом ответил я. Хрен я на его разводки поведусь. Пусть попросит, если хочет денег.

— Это само собой, — поморщился Вольфович. — Региональные отделения нужны. А это помещения, люди, раздаточные материалы, средства агитации… Ну, сам понимаешь, не маленький.

— Понимаю, — кивнул я. — Дорогая затея. Я мысленно с вами, Владимир Вольфович.

— Ты член партии, — недовольно посмотрел он на меня. — Мог бы и поучаствовать!

— У меня бизнес, — развел я руками. — Отдаю политику политикам. Так сказать, профессионалам своего

дела. Зачем мне у них хлеб отбирать?

— Деньгами помоги! — скривился Жириновский. — Чего Ваньку валяешь?

— Так я телепатом никогда не притворялся, — абсолютно честно посмотрел я ему в глаза, зная, что камера все пишет. — Вы скажите, сколько хотите. И самое главное, что я за это получу. И тогда я подумаю, дать вам что-то или не дать.

— Деньги нужны, — прямо сказал Жириновский. — Хотя бы полмиллиона. Не рублей, конечно. Деньги эти ты в новом парламенте быстро вернешь. Определю тебя в бюджетный комитет от партии.

Ну это еще бабка надвое сказала. За самые вкусные места будет бойня.

— Там пока бардак, — поморщился я, вспоминая, что система скупки парламентариев будет налажена одним ушлым молодым человеком несколько позже. — Ваши депутаты голоса за банку тушенки продают. Ни расценок понятных за голос, ни ответственности за базар. Мне благотворительностью заниматься не с руки.

— Чего ты хочешь? — поморщился политик, услышав горькую правду.

— Я дам денег, — ответил я, — но взамен у меня сохраняется место в десятке партийного списка на ближайшие… э-э-э… три созыва.

— А ты, Сергей, большой оптимист! — Жириновский даже вилку выронил и смотрел на меня так, словно я внезапно превратился в привидение. — Весьма похвально при твоем образе жизни.

Интересно, начнет торговаться или не начнет? Я знаю, сколько он потом за место в партийном списке брать будет.

— Я уточню свое пожелание, — продолжил я. — Место мое, и я волен передать его своему человеку, если захочу.

К моему удивлению, политик торговаться не стал.

— Хорошо, — протянул мне руку Жириновский. — Удивил, не скрою. В тебе чувствуется размах, Сергей. На три срока. Тут завтра не пойми что будет, а ты вон чего захотел… Вдруг опять коммунисты придут, тогда все к стенке встанем. Оптимист. М-да…

В комнату зашла Люба с охранником, который тащил тяжелую сумку. Они поставили ее на стол и мигом испарились.

— Тут первый взнос, Владимир Вольфович! — я прямо перед ним вывалил на стол пачки денег, перетянутые резинками. Красиво получилось, и ракурс я удачный выбрал для съемки. Компромат получится просто убойный.

— А остальное когда отдашь? — жадно посмотрел на кучу денег Вольфович.

— Собрать надо, — ответил я. — В течение месяца. Сами понимаете, сумма большая. И я, знаете, что вам посоветую! Поезд! Настоящий поезд, который едет по стране, и вы прямо на вокзале устраиваете митинг.

— Какой еще поезд? — изумленно посмотрел он на меня. — Ты о чем?

— Самый обычный поезд, — пояснил я. — С вагоном-рестораном. Питаться ведь как-то надо в пути.

— Агитационный поезд! — глубоко

задумался Жириновский. — В этом определенно что-то есть. Точно не хочешь ко мне в штаб пойти? Тысячу баксов в месяц платить буду! Ладно, шучу! Шучу! Не прощаемся, Сергей. Жду денег. Сейчас каждый день дорог. Поезд! Подумать только! И как я сам не догадался!

— Кстати, — спохватился я. — А вы-то сами, в свете назревающих событий за кого? За Ельцина или за Руцкого? Так сказать душой.

— Мы за бедных, мы за русских, — рассеянно отмахнулся от меня Вольфович, сгребая деньги в сумку и застегивая молнию.

Он ушел, а я смотрел ему вслед. Денег было жалко до ужаса, но в свете назревающих событий эта сумма кажется настолько ничтожной, что и думать нечего. Отработаем, и довольно быстро. Главное сейчас — не попасть в замес намечающейся заварухи.

Глава 15

В баре казино появилось чешское пиво. Разливное. Монтировали краны тоже люди из Пльзени, с ними же приехали первые кеги. После разговора с Жириновским я решил освежиться и снять, так сказать, пробу. Надвинул темные очки — после эфира ЧГК меня начали узнавать на улице — пробился сквозь толпу к стойке. Там работало сразу два бармена — Никита и Андрей. Молодые студенты. Днем конспекты — вечером шоты.

Андрей меня мигом узнал, наклонился:

— Что будете заказывать, Сергей Дмитриевич? Как обычно, водки?

— Нет. Дай-ка попробовать нового пивка. Что там у тебя на кране?

— Двенадцатый Праздрой. Светлый лагер.

— Давай кружку.

Рядом двое беседовали насчет качества советского пива. По виду — чиновники средней руки. Дорогие часы, костюмы со скучными галстуками… Шутили про советское пиво. Дескать, почему оно так быстро выходит из организма? Ему не надо менять цвет. А почему Жигули выходят быстрее всех? Ему не надо менять вкус.

Помнит, помнит народ советское пенное из бочек и автоматов! А лет через десять начнут ностальгировать. Ах, какое было пиво! Просто сказка. Моча это была! Правильно чинуши шутят. Даже рядом отечественное хмельное с чешским или немецким не стояло!

— Сергей Дмитриевич, вот ваше пиво. И сухарики.

Андрей подвинул ко мне кружку, поставил ее на специальную подставку-бирдекель. Рядом оказалась вазочка с сухариками. Сервис! Ну что… Первый глоток, самый главный. М-м-м… точно чешское! Пена прямо пружинит, вкус с фирменной горчинкой.

— Тут у них во Дворце все по уму, — продолжали обсуждать пиво чиновники. — После отстоя доливают. Праздрой настоящий, я смотрел маркировку кега.

— Ну, что-то меняется в родном отечестве! Не зря скинули коммуняк.

— Их еще поди скинь… Слышал, что вчера Зюганов заявил?

— Слушай, давай без этой херни. Тошнит уже. Пошли на рулетку — я еще не все фишки просадил.

— Не, я в очко пойду сыграю.

— Осторожнее, — засмеялся мой сосед. — Сектор банкрота и… твое очко отправится в зрительный зал!