Лисичка и крокодил
Шрифт:
Виктор ухватил Мейсона за горло, заставляя замолчать.
— Я не трус.
Мейсон булькнул, и Виктор ослабил давление.
— Смотри-ка, какой обидчивый. Но если серьезно, то почему, черт возьми, ты сидишь здесь, пока женщина, которую ты любишь, там наверху, собирает вещи, чтобы уехать?
— Так будет лучше для нее, — сказал Виктор, откидываясь на сиденье.
Мейсон фыркнул. И еще раз.
— Я не могу поверить своим ушам. То есть если она уедет домой с разбитым сердцем, будет лучше?
— Она принадлежит
— Она принадлежит тебе. Или ты ослеп от старости и не видишь, что она влюблена в тебя по уши?
— Ты только что назвал другую причину. Она молода. Я уже нет. Она заслуживает шанс исследовать и увидеть мир. Встречаться с мужчинами. — Он прорычал последнее слово и едва удержался, чтобы не ударить кулаком по приборной панели.
— Твою мать, кажется, тебя все-таки серьезно ранили в голову. Настоящая травма. К чему эти оправдания? Они бессмысленны, и ты это знаешь. Она любит тебя, и ты любишь ее. И это пугает тебя до смерти.
— Нет, — проворчал Виктор.
— Да. Ты боишься любить ее, боишься, что не сделаешь ее счастливой, и она уйдет.
— Я не очень хороший человек.
— Для врагов. Но для друзей и семьи ты самый лучший крокодил в мире. Или зайцы часто называют крокодилов лучшими друзьями?
Виктор поморщился.
— Я знал, что должен был съесть ее, когда у меня был шанс.
— Да, ты должен был съесть ее и спасти нас всех.
— Ладно, я не ем своих друзей, и, возможно, наша разница в возрасте не так уж и велика. А как насчет того, что я не могу дать Рене детей?
Печальное выражение омрачило лицо Мейсона.
— Никто не может, приятель. Джесси расшифровала еще несколько жестких дисков из лаборатории. Рене, или мне следует называть ее Моник, стерильна. Ученые считают, что причина — в лекарствах. Независимо от причины, конечный результат один и тот же, и ты не можешь использовать его в качестве оправдания.
Виктору было больно сознавать, что у его золотоглазой лисички не будет собственных детей. Но в то же время это означало, что между ними стало на один барьер меньше.
— Так что же мне делать? Броситься туда и потребовать, чтобы она оставила свою мать и вернулась домой со мной?
Мейсон засмеялся.
— Может быть, тебе стоит проявить немного больше деликатности. Иди и скажи ей, что ты чувствуешь.
— Просто сказать?
— Нет. Ты прав. Не твой стиль. Ворвись, перекинь ее через плечо, отвези домой и покажи, почему она должна остаться.
Хм, это ему понравилось. Но на этот раз разговор был нужен больше, чем действие.
— Нет. Я не буду применять секс. Я поговорю с ней, но если она меня отвергнет, я надеру тебе зад.
А потом он спрячется в болоте, чтобы зализать свои раны в одиночестве.
***
Решив вернуть Виктора, Рене не могла ждать. Она должна найти его
Она открыла дверь и увидела агентов, стоящих на пороге.
— А где другие?
— Ушли обедать, — ответил косоглазый скунс. — Что тебе нужно?
— Где Виктор?
— В аллее, караулит. Но нам приказано удержать тебя здесь.
— Жаль, потому что я выхожу на улицу.
— Боссу это не понравится, — сказал охранник с усталым лицом.
— Она переживет. Если вы так беспокоитесь о моей безопасности, тогда пойдемте со мной, потому что мне нужно поговорить. — И она скажет Виктору, что любит его, и что он не избавится от нее так легко.
Подойдя к лифту, она нажала кнопку и стала ждать, постукивая ногой. Двери открылись, и Рене вошла. Пожав плечами, оба охранника присоединились к ней, но ей очень хотелось, чтобы они приняли душ перед тем, как заступить на дежурство.
С другой стороны, скунсы никогда не пахли хорошо. За время, проведенное в камере, она встречала их достаточно, чтобы знать, что не существует дезодоранта, способного заглушить запах.
Затаив дыхание, она считала этажи, пока они спускались. Когда двери открылись, ее сопровождающие вышли первыми, чтобы осмотреть местность. Решив, что все чисто, Рене последовала за ними, пока они шли по коридорам к переулку.
Увидев припаркованный фургон с тонированными стеклами, она махнула агентам, чтобы они держались подальше, хотя они и не обратили на это внимания. Это удивило ее. У нее сложилось впечатление, что FUC были более организованными и лучше тренировали своих агентов.
Это не ее проблема. Рене бросилась к машине. Прежде чем она успела постучать в окно, оно опустилось, но вместо любимого лица она увидела Мейсона, жующего пончик.
— Где Виктор? — спросила она, оглядываясь и замечая, что водительская сторона пуста.
— Поднялся наверх, чтобы найти тебя. Но почему ты с этими двумя головорезами? Я думал, что приставил к тебе Джареда и Картера.
Она пожала плечами.
— Те пошли на обед. Так Виктор хотел найти меня? Знаешь почему?
— А ты как думаешь? Потому что он идиот, который внезапно понял, что теряет самое лучшее, что случилось с ним в жизни.
— Он так сказал? — Она просияла.
— Не так много, но суть именно в этом.
— Мне лучше пойти и найти его.
Рене полетела обратно, поднялась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и, пыхтя и отдуваясь, добралась до одиннадцатого этажа. Неудивительно, что Виктор оставался таким подтянутым. И подумать только, он нес ее на руках, когда в прошлый раз поднимался по лестнице. Это объясняло, откуда у него такая выносливость. И он думал, что слишком стар.
Она бежала по коридору, не замечая, что что-то не так, пока не услышала пару щелчков позади. Обернувшись, Рене увидела, что оба охранника направили пистолеты ей в голову.