Листы дневника. Том 3
Шрифт:
Не притворная доброта сентиментализма, за которой много чего скрываться может, а доброта мудрая, кованная в горниле претерпеваний, живет в русском народе. Если и вспыхнет гнев, то скоро потухнет он. И злопамятства нет. Некогда им заниматься, когда идет стройка, да еще какая! "Когда постройка идет, все идет".
Все отвратное забывается. Боль забывается. Из всего обихода запомнится хорошее, доброе, красивое. Даже удивительно проверить себя, насколько одно потухает и тонет, а другое, самое настоящее, бережливо сохраняется в сознании. Говорят, что русский народ делает то, что ему на пользу. Да разве дурак он, чтобы
Записываю вот почему. Издатель просит в статье "Радость искусства" вынуть все ссылки на русское искусство и заменить их примерами из искусства Индии. Откуда сие? Конечно, не соглашусь. Впервые такое пожелание. Между тем именно русские народы и народы Индии далеки от шовинизма. В этом их сила. Если бы даже и нашлись в Индии шовинистические элементы, то ведь не для них же пишутся зовы о радости искусства.
Шовинист подобен скупцу, который прячет серебро под порогом. В Азии про него говорят: "Почернеет лицо твое, так же, как серебро в земле". Радость наша в том, что русский народ не шовинист. Он и добр от широты мысли. Он и беды переживет, ибо высоко его небо. Если же где найдется что полезное для русского обихода, то народ воспримет, но обратит по-своему. Сила народная лишь вырастает от всего полезного и прекрасного.
"Все мы от рожденья крылаты".
24 апреля 1941 г.
Публикуется впервые
Первое мая
По всем Гималайским раскатам, через все Памиры и пустыни гремит первомайское радио. Разве не прекрасны призывы к трудящимся? Разве не заложены основы передовой Культуры в ясных словах о сотрудничестве? Звучит строительство.
Народы союза видят, что будет велико их наследие. Весь мир вовлечен в Армагеддон. Все смущены. Все колеблются о грядущем. Но русский народ нашел свое русло, и мощным потоком устремляется в свое светлое будущее.
Праздник труда отзовется по всему миру. Бесчисленны молодые сердца, воспринявшие новое строительство. Хотят люди ехать к народу русскому не из любопытства, не только из симпатии, но чтобы вместе потрудиться.
Ценно нам, русским, видеть, как быстро растет осознание мощи нашего народа. Под крыло его хотят примкнуть далекие сотрудники. Великое строительство превыше всего. Не имеют веса пустые слова, если иссякла сокровищница народной воли. Прочно основание, если на нем на диво миру возводятся твердыни труда.
Крепок народ неустрашимый, поющий: "Если завтра война…" Мысленно видим стройное войско на Красной площади. Слышим встречу, приветствия, грохот артиллерии, танков, самолетов. Оборона Родины! "Мы все за мир, хотя готовы к бою". Жертвенно, бесстрашно готовы на подвиг, когда знают свое будущее, когда чуют, сколько созвучий рождается в народах всей земли. Даже самые завзятые враги понимают, как велико будущее русского народа. В зависти, в ненависти они, сами того не желая, увеличивают русское значение. Такое вражеское признание выше многих похвал. Много пытались вредить народу русскому. Приходили воевать, мечтали о расчленении. Но все вредительства пошли лишь на пользу. Ярая ненависть есть высокое признание.
Счастье внутри нас. Счастье подвига труда прекрасно. И счастлив народ, который восчуял такое счастье. Лучшие ладьи приплывут
Где-то беда и смятение, а на Москве радиоволны глазуновского "Разина", "Хоровод" Римского-Корсакова, Лядова, Прокофьева, Дунаевского. О мирном украшении мыслит народ.
Привет к всенародному празднику труда.
"Мы все за мир, хотя готовы к бою".
1 мая 1941 г.
Публикуется впервые
Америка (07.12.1941)
Теперь в Вашей группе полное единение, и ничто разлагающее не проникнет. Опять хочется вспомнить о декларации 1929 года. Бывший участник был почему-то против этой декларации, но тем не менее она существует и прошла как постановление Совет Музея. Надо думать, что инкорпорированное учреждение имеет право делать свои постановления. Бывший участник указывал на то, что правительство не ответило на декларацию, но ведь правительство и не отвергло ее, не отказало. Просто заслушало. Мы же и не ожидали особого ответа правительства, ибо Совет Музея послал свое решение, свою декларацию, а вовсе не просьбу. Если бы Совет посылал прошение, то и следовало бы ждать ответа, но декларация не требует его. Президент Кулидж в свое время приветствовал и признал Музей. Вот это обстоятельство неоспоримо, и декларация как бы ответила в том же духе.
Также важно, что Картинная Корпорация, конечно, знала о декларации и, очевидно, принимала во внимание ее содержание. Потому рано или поздно Вашей группе придется обратиться к содержанию декларации, которая Вам поможет не только морально, но и как неоспоримый исторический факт. Нельзя же все бывшее вычеркнуть и считать небывшим.
Конечно, события в мире нагромождаются, и каждый час можно ожидать дальнейших армагеддоных движений. Может быть, и дело о манускриптах опять отложится. И все дела ввиду экстраординарного положения отложатся. Вам на месте виднее. Если можно отложить — Вы так и сделаете.
Пришло милое письмо из Либерти со вложением фотографий комнаты "Фламмы". Пусть доброе зерно растет. Пусть найдутся молодые для продолжения культурного дела. Привет фламмистам. Д-р Мюль прислала из Австралии свою новую книгу о криминологии. Книга поучительная — передайте автору наш привет, ведь она поехала в Калифорнию. Также пришла из Софии целая пачка газет с хорошими статьями Стоилова о моем искусстве.
Много друзей! Жаль, что обстоятельства всех их рассеяли и полезные дела умолкли. Но все это временно. Эволюция потоком своим прорвет все плотины и запруды.
Конечно, моя картина для Русско-Американского Комитета идет от имени Е.И. Интересно, как идут дела Комитета, с кем там встречаетесь? Не представляем себе, в каком виде показал тр. человек музейное дело в Юж[ной] Америке. Может быть, совсем не. так, как следовало бы? Было ли показано грабительство во всем его объеме? Дело не только печальное, но неслыханно возмутительное. Так и скажите, если бы пришлось на эту тему переписываться. Почтовые сношения все ухудшаются. Скоро и последние пути пресекутся. С каждым письмом опасаешься, не последнее ли? Не придется ли опять новыми кружными путями плавать?