Литературная Газета 6405 ( № 8 2013)
Шрифт:
Воин в стане русских певцов
Воин в стане русских певцов
Александру Проханову - 75
20 лет назад, когда многие интеллигенты закрыли демократические газеты и приступили к внимательному чтению "Завтра" (до октября 1993 г.
– "День"), у многих возник вопрос: почему этот человек пишет яростные статьи и эсхатологические книги, а не идёт во власть, где его понимание национальной катастрофы и воля к спасению России станут практическим
Когда вспоминаешь расстрел Белого дома и выборы президента в 1996 г., вопрос только обостряется. Сравнивал ли себя А. Проханов, вместивший разные идеологии русского строительства, с Г. Зюгановым, заранее обречённым в роли предсказуемого и совсем не страшного оппонента Ельцина? Лидер Компартии озвучивал бумажную версию гуманистического коммунизма, спешно рождённую в ходе отступления. Лидер "духовной оппозиции" чувствовал каждый камень здания будущей империи, его чеканное слово мгновенно превращалось в диагноз и пророчество. И остался в сфере удивительной речи, звучащей не менее мощно, чем десятилетия назад.
Искать ответ в недостатке желания, житейских обстоятельствах или превратностях судьбы нет необходимости. Согласимся с иным вектором поиска: в словесности Александр Проханов должен был достичь результата, превышающего любой временный политический эффект - даже самый фантастический. Вот об этом и стоит поразмышлять.
Каждая газетная передовица - "Оружие русского рая", "Россия: Луна, Марс, далее везде[?]" и сотни других - не только публицистический удар, но и лаконичный "роман по средам", который привыкли еженедельно встречать читатели "Завтра". В большинстве "больших" романов - "Последний солдат Империи", "Пятая Империя", "Человек звезды" и не только в них - двойственный мир традиционного литературного жанра наполняется силами героического эпоса, сталкивающего свет и тьму в формах, не знающих компромисса.
Продолжение здесь
Первородный грех ТЭФИ
Первородный грех ТЭФИ
ТЕЛЕВЕДЕНИЕ
"ЛГ" неоднократно отзывалась на события, связанные с главной телепремией страны, недоумевала, возмущалась странными критериями оценки, неприкрытым протекционизмом, пошлой атмосферой корпоративного междусобойчика. И вот скандал. За несколько дней ТЭФИ успела переформатироваться, закрыться и вновь подарить надежду, что выживет. Из проекта выходили ВГТРК, Первый канал, новостные ленты не успевали за событиями, высокопоставленные телевизионщики обменивались обвинениями[?] К чему бы такая буря?
1995-й. РФ. По данным статистики, именно в этом году в стране - наибольшее падение доходов населения. Не работает промышленность. Обладатели натурального хозяйства становятся объектом зависти. В обиходе укореняются слово "бомж" и диагноз "алиментарная кахексия" - истощение, вызванное недостатком питания. Один из врачей вспоминает, что вывел для себя формулу унификации бездомного пациента "40-40-40-40" (возраст - 40 лет, вес - 40 кг, белок - 40 г/л, гемоглобин - 40). Первые смерти от голода. Зарплата доктора эквивалентна пачке сливочного масла, но и её задерживают. В Чечне - страшная, подлая война, тысячи погибших. В Москве вручение статуэток ТЭФИ, место сбора - МХАТ им. Чехова, дресс-код - black tie, главная проблема - найти смокинг, кто-то покупает, кто-то арендует в театральных костюмерных. С коктейльными, вечерними платьями всё-таки как-то проще.
Ведут
"Коммерсант" напишет потом в отчёте о ТЭФИ поощрительно и абсолютно серьёзно (газета судит о любом явлении жизни с точки зрения преимуществ свободной конкуренции): "[?]Бесспорный положительный результат - у телевидения наконец появились свои лауреаты и аутсайдеры[?] Механизм, движимый тщеславием, а потому очень эффективный, начал действовать открыто и официально".
Но сегодня главным событием ТЭФИ-95, как, впрочем, и его первородным грехом, кажется специальный приз "За мужество", который члены так называемой академии присудили Елене Масюк. До сих пор незабываемы её смелые свидетельства, проникнутые любовью к чеченскому солдату, неподдельным вниманием к мотивам и чаяниям миролюбивых вайнахов. Репортажи корреспондента НТВ позволили в нужном свете презентовать западной общественности гордых бойцов Дудаева. В работах Масюк мастерски использовался метод "отражения", когда лучшие качества главного героя преподносятся опосредованно, через реакцию второстепенных персонажей. Пленные русские благодарили, подтверждали, что кормят их хорошо, так же вкусно, как дома мама кормит.
Именно этот грех предательства и распространился преемственно на всё телевизионное потомство ТЭФИ, и нет более ни одного, рождённого от его плоти, кто был бы свободен от его бремени.
Восемнадцатилетняя история главной телевизионной премии станет для будущих поколений путеводителем по тёмному миру искусственных страстей и раздутых раздоров, верить которым не стоит. Здесь на одной сцене сходились самовлюблённые прагматики, успешно конвертирующие статуэтки в доллары; талантливые провинциалы, приглашённые в качестве простонародной диковинки; по-настоящему заслуженные ветераны, чьим присутствием вероломно пользовались, чтобы в худших традициях Голливуда повысить градус сентиментальности.
Трогательные аплодисменты в положении стоя, адресованные очередному старожилу отрасли, лишь имитировали верность традициям. Ведь с каждым годом телевидение уходило всё дальше от неписаных профессиональных законов, теряло представления об этике и миссии. Более того, с помощью выбора "академиков" утверждалась идея, что у телевидения вообще не должно быть никакой миссии. Робкие попытки заговорить о воспитательной роли ТВ вызывали брезгливый хохоток, а любая назидательность какого-нибудь наивного коллеги тотчас относила его к разряду деревенщины. ТЭФИ помогала легализовать пороки, цементировала недостатки, создавала ложные ориентиры.
Самым награждаемым теледеятелем наряду с Еленой Масюк стал Леонид Парфёнов, получивший целых пять статуэток (первую в 95-м, последнюю в 2004-м). Этот ходячий тренд, облечённый наградами, соблазнил такое количество начинающих телевизионщиков, что его следовало бы запереть вместе с основателем Аум Синрикё. Но вместо признания парфёновщины тоталитарным культом "академики" содействовали её распространению. Профессионалом стал считаться тот, кто овладел заразительной манерой, где напор заменяет искренность, а ирония маскирует отсутствие ума. Позже из этой эстетики выросло чудовище позднего НТВ, вещающее хриплым голосом уголовника с вечной мокротой на дрожащих связках.