Литературные воспоминания
Шрифт:
хорошо знали Сазонов, Бакунин, Огарев, Тургенев. Анненков в Париже часто
встречался с Гервегом у Тургенева и в доме Герцена.
О драме в семейной жизни Герцена, причиной которой был Гервег, о его
взаимоотношениях с Герценом и Натальей Александровной, см. последние главы
пятой части «Былого и дум», а также, как необходимое фактическое дополнение и
известную поправку к рассказу Герцена, его письма к Георгу и Эмме Гервегам
(1848—1850) в публикации и с комментариями
составленный им же: «Письма Н. А. Герцен к Гервегам» (ЛН, т. 64, стр. 9—318).
Работая над воспоминаниями, Анненков знал о существовании тогда не
напечатанной пятой части «Былого и дум», но сам ее не читал. Очевидно, он
слышал пересказ ее содержания от Тургенева, познакомившегося с этой частью в
рукописи. Знал Анненков и о существовании интимных писем Н. А. Герцен к
Гервегу, хранившихся после смерти поэта у Эммы Гервег, но содержание их было
ему неизвестно.
[288] Имеется в виду одно из примечаний к «Легенде о Костюшке»
французского историка и публициста Мишле, в котором он пытается объяснить
истоки ошеломившей его талантливости Герцена, когда он познакомился с книгой
последнего «О развитии революционных идей в России».
[289] Речь идет о Марии Федоровне Корш (сестре Е. Ф. Корша), московской
приятельнице Герценов, путешествовавшей с ними за границу. Она
действительно являлась связующим звеном между Герценами и их московскими
друзьями, но ее роль в этой связи была подчас далека от «элегии» (см., например, 439
обзор ее переписки с Герценами в публикации Н. П. Анциферова в ЛН, т. 63, стр.
430—441).
[290] Анненков едва ли точно передает здесь суть мысли Герценов. В
дневнике Натальи Александровны, относящемся по времени к разладу в кругу
друзей (конец 1846 г.— начало 1847 г.), встречается, например, такая запись:
«Иногда в бедности есть столько жестокости, гордости, столько неумолимого, как
будто в отмщение (но кому в отмщение?) за то, что другие имеют больше
средств...» (Герцен, т. IX, стр. 274). В таком же духе высказывался неоднократно
и сам Герцен, именуя - подобное чувство «аристократизмом бедности».
А «гордость» бедности отнюдь не одно и то же, что «демократическая
зависть».
[291] Имеется в виду ходатайство В. А. Жуковского в 1837 г. о возвращении
Герцена из вятской ссылки. Жуковский познакомился с Герценом в Вятке, сопровождая наследника, впоследствии царя Александра II, в его путешествии по
России. В 1846 г. Жуковский дал благожелательный отзыв о Герцене Л. Дубельту
и тем способствовал снятию с Герцена полицейского надзора. Это и позволило
Герцену беспрепятственно уехать
[292] Герцен именовал это впоследствии «цензурой нравов», которой
особенно любил предаваться Н. X. Кетчер (см. в «Былом и думах» главу о нем).
«Цензура Кетчера» возмущала и Белинского.
[293] Анненков повторяет слова «москвичей» по поводу дурного влияния
Огарева на Герцена во всех случаях, когда линия общественного и личного
поведения последнего шла вразрез с либеральными упованиями «друзей». И. С.
Тургенев писал, например, Герцену 3 декабря 1862 г., выражая мнение
либеральных кругов: «Колокол» гораздо менее читается с тех пор, как в нем стал
первенствовать Огарев», эта фраза стала в России тем, что в Англии называется
«a truism» («Письма К. Дм. Кавелина и Ив. С. Тургенева к Ал. Ив. Герцену»»
Женева, 1892, стр. 176). Отзвуки этих пересудов встречаются и в эпистолярном
наследстве и в мемуарной литературе, но в своем большинстве они не имеют
ничего общего с истиной.
[294] Так в сознании либерала-постепеновца отразились реальные факты
критики Герцена революционерами-демократами шестидесятых годов (Н. Г.
Чернышевским, А. А. Серно-Соловьевичем и др.) за колебания и отступления к
либерализму в период крестьянской реформы 1861 г.
[295] В этой части воспоминаний Анненковым верно подмечены некоторые
важные черты в духовном облике Н. А. Герцен — ее внутреннее изящество, отвращение к мещанским добродетелям, ее возвышенно-романтические порывы к
жизни, выходящей за пределы семейного очага. Вместе с этим Анненков говорит
много несправедливого по адресу Н. А. Герцен, например приписывая ей
«диффамацию» прежних друзей, якобы подозрительное отношение к устоям
семейной жизни и т. д. О действительных идеалах общественной и семейной
жизни в заграничный период, об отношении к прежним друзьям, об
умонастроениях Н. А. в период до и после поражения революции 1848 г., то есть
как раз в тот момент, который описывает Анненков, см. чрезвычайно важные
новые материалы: «План автобиографии», составленный Н. А., ее «Записки», 440
относящиеся к событиям 1848 г., ее письма к Т. Грановскому, Т, Астраковой, М.
К. Рейхель и др. {ЛН, т. 63, стр. 355—. 392).
[296] «Записки — «Былое и думы».
[297] Имеется в виду издание «Полярной звезды» (1855), начатое Герценом
вскоре после создания им в Лондоне Вольной русской типографии (1853).
[298] О женитьбе Боткина на Арманс Рульяр см. также рассказ Герцена под
названием «Эпизод из 1844 года», примыкающий к четвертой части «Былого и