Ложка дегтя
Шрифт:
Парень некоторое время переваривал информацию, размазывая грязь по лицу.
– Думай, Рома, думай. Не советую тебе со мной ссориться. Дружить надо с силовиками, а не топором замахиваться. Я ведь при исполнении, а ты меня нападаешь! Хочешь, я забуду про то, как ты топором махал? И как денежки у папы тырил?
Седельников удивлённо посмотрел на меня и быстро-быстро закивал головой.
– На несколько вопросов ответишь, расстанемся друзьями, обещаю. Почему ты такой везучий? Что за топорик, который ты назвал ипостасником? Зачем ты переводишь денежки старушенции? Присаживайся вот сюда, на пенёк и подумай хорошенько. Не спеши.
– Я не могу этого сказать, - выдавил юноша, аккуратно садясь.
– Почему?
Он испуганно оглянулся.
–
Поминутно оглядываясь и ёрзая, Рома рассказал свою историю. Он попал в секту с таинственным названием «Ипостась». Организация серьёзная («Если узнают, что я проболтался, сразу грохнут»), руководит ею у нас в городе некий брат Евпраксий. Через Наймушину Клавдию Ивановну секта получала денежные переводы от членов секты, своеобразные членские взносы. Седельникова завлёк в секту сам брат Евпраксий, обещая его «уподобить господу богу». Дескать, у бога есть ипостаси: бог-отец, бог-сын и бог-святой дух, так и члены секты смогут представлять себя в нескольких ипостасях.
В общем, эта псевдохристианская муть не вызвала бы интереса, если бы не топорики, которые были у каждого члена секты и которые они называли ипостасниками. С помощью топорика «просто» Рома мог расщепиться на собственные ипостаси: на Умного Рому, Везучего Рому, Красивого Рому, Ещё-бог-весть-какого Рому… Умный Рома решает задачки на олимпиадах, Везучий Рома выигрывает соревнования – разделение труда среди ипостасей. Разумеется, в нужный момент можно было «схлопнуться» назад в единого Рому. Но онтронику легко определить по внешнему виду: неопределённая форма, непонятный цвет, перетекающая и мерцающая. Туристический топорик конкретной формы и красной ручкой совершенно не напоминал кошмарные порождения миогенской цивилизации.
Седельников описал мне внешность брата Евпраксия. Его настоящего имени, адреса, места работы пловец, разумеется, не знал.
– Мне одно не ясно, Рома, - задумчиво произнёс я после сбивчивого рассказа Седельникова, - почему ты не испостаснулся в Плавучего Рому, а предпочёл Везучего Рому?
– Я движения не знаю, - пролепетал пловец. – На каждую ипостась есть своё движение. Вот, например…
Я не успел ничего сказать, как юноша схватил топор, выписал им в воздухе замысловатую восьмёрку и тут же раздвоился. Будь я обычным обывателем, а не фсеновским опером, у меня челюсть бы отвисла. Один экземпляр Ромы расправил плечи, выпятил челюсть и посмотрел на меня волевым взглядом. Другой, с топором в руках, как бы сдулся, сгорбился, съёжился в размерах.
– Это – Сильный Рома, - заявила сгорбленная ипостась, указывая на плечистого двойника топором. – А я – Несильный. Отрицание сильной ипостаси.
– Разве Сильный Рома не мог бы стать знаменитым пловцом.
Оба Ромы погрустнели и одновременно пожали плечами:
– Силы недостаточно для плавания. Нужна ещё техника. А вот как топором получить Плавучего Рому не знает даже брат Евпраксий.
3
Итак, после беседы с пловцом у меня было несколько зацепок: секта «Ипостась», словесный портрет руководителя секты брата Евпраксия, роль пенсионерки Наймушиной в секте и изъятый топорик, который я пообещал вернуть Роме. Последний я отдал нашим экспертам на пару дней. Дольше держать его у себя не следовало: сектанты на очередном сборище заметят, что Рома пришёл без топора, и повлечёт за собой массу ненужных расспросов. О Наймушиной я собрал информацию по всем доступным мне источникам: в паспортном столе, в Пенсионном фонде и райсобесе. Я узнал её домашний адрес и то, что у неё есть внук, проживающий в нашем городе. Я решил, что этот внучек, Наймушин Андрей Валентинович, и есть тот самый брат Евпраксий. К сожалению, в социальных сетях Наймушин зарегистрирован не был, а по фотографии, запрошенной из паспортного стола, нельзя было определить, он это или нет. Словесного описания, сделанного Ромой, было недостаточно. Не домой же идти к внуку и проверять, сектант он или нет!
С топором оказалось
Я залез в базу данных смежномирцев. Никогда бы не подумал, что по вещеводам между мирами проходит такое количество топоров! Сделав выборку, я обнаружил интересную вещь: в продилапированный Миоген туристические топоры тоже ввозились – коммерция есть коммерция. Однако зачем-то в наш мир из Миогена три месяца назад было ввезено двадцать топоров. На возврат бракованного товара не похоже. Самое интересное: вывоз топоров из Миогена совершила небольшая фирма с немного неприличным названием «Смежность», зарегистрированная в Завьяловске, небольшом городке на севере нашей области, на имя некоего Михайлова Евгения Павловича. И ещё одно: эта же самая «Смежность» четыре месяца назад отправила в Миоген двадцать топоров.
Вообще эта завьяловская фирмочка вызвала много вопросов. По-первых, она работала с Миогеном, который, как я считал, являлся вотчиной «Межмирторга». Во-вторых, фирма была создана недавно, как раз после запрета онтроники. В-третьих, фирма только и занималась тем, что ввозила в Миоген небольшими партиями самые разные товары и в таком же количестве вывозила их обратно. А что если в Миогене, мире с самыми удивительными технологиями, которые я встречал на своём веку, с обычными вещами проделывали что-то, из-за чего они становились «ненормальными»? Обычный топор, например, становился ипостасником. Что там ещё ввозилось? Пылесосы, бинокли, рюкзаки, секундомеры, снотворное, кастрюли, охотничьи ружья… С ума сойти! Теперь придётся разыскивать все эти предметы с необычными свойствами? Ну и четвёртое, я узнал в завьяловском ГОВД, что директор «Смежности» Михайлов – бомж и алкоголик. То есть он – номинальный руководитель фирмы, что встречается сплошь и рядом. На него выходить не имело смысла; скорее всего, он сам не знает, что является директором. Скажем, паспорт продал за пару бутылок водки фактическим владельцам этого странного бизнеса.
Перед обедом нас с Петровичем пригласил на совещание сам Череп, начальник нашего оперативно-розыскного отдела подполковник Черепанов. Я кратенько доложил ему обо всех своих похождениях, скромно умолчав о методах получения информации у тренера Соколова и у Ромы.
– Давайте накрывать «Смежность», - решил прыткий Черепанов. – Отправим бойцов из отдела моментального реагирования в Завьяловск, и дело в шляпе!
– Нельзя, Валерий Иванович, - замялся Петрович. – У тех, кто со смежными мирами работает, информирование неплохое. Узнают, что фсеновцы к ним едут, могут успеть товар скинуть и контору на клюшку закрыть. Ищи их потом…
– А протоколы? – возмущался крепыш подполковник, сторонник силовых методов. – У нас же протоколы есть! До чего ты любишь резину тянуть, Владимир Петрович!
Заметив, что Петрович замялся, я пришёл к нему на помощь.
– Протоколы ничего не доказывают, - нерешительно высказался я. – Они скажут, что это не их топор. А ввоз и вывоз одних и тех же товаров законом не запрещён.
– Я вижу, ты, Гусаров, очень умный, - рассердился Череп, – только я не глупее! Я опером проработал дольше, чем ты на свете живёшь!
– Может, стоит проследить за братом Евпраксием и выяснить, связан ли он со «Смежностью»? – предложил Петрович, выручая меня.
Надо Петровичу почаще выбираться из кабинета, он начал терять навыки оперативной работы.
– Вряд ли сектанты покупают топоры напрямую в «Смежности», - возразил я. – Обычно фирмы, торгующие запрещёнными вещами, действуют не напрямую, а через торгашей. Привлекают криминальный мир для сбыта.
– Хорошо, что ты предлагаешь, умник? – нахмурился Черепанов.